И тут я в неё поверила.
Поверила, несмотря на пафосный антураж и передранное у Вертинского название кабаре. Поверила и… испугалась, хотя слыла нынче девушкой решительной, охочей до любых яркостей, а, «если что», бьющей в морду не задумываясь. Было бы, куда бить — била бы. А так
изувечила все зеркала
пытаясь начистить рыло
тому, кто виновен в том,
что будет с тобой и было…
Ну, зачем я сюда пошла? Очередные попытки взглянуть на происходящее здраво и со стороны не принесли ни капли ясности:
Чернокожие красавцы в ярких набедренных повязках насмешливо поигрывают разрисованными мускулами. Они разносят на высокоподнятых подносах причудливую всячину, и беспардонно строят глазки клиенткам. Отборные официантки неземной степени обнажённости порхают между столиками. А я смотрю в воспалённые глаза сидящей передо мной цыганки, верю во всю ее мистику, и не могу совладать с внутренней дрожью.
— Неземная степень обнажённости? Это как? — Ринка сидит спиной к стойке, потому гадалку ещё не видит. Продолжает беседу, перекрикивая музыку и ёрничая по поводу последних моих высказываний, — Кожу с них, что ли, содрали? Или скальпы посковыривали? Ты, Марина, всё романтизируешь. Обычные бабы, красивые, блестками измазанные. Ходят, сиськами трясут, деньгу сшибают. А мы тут сидим, как дуры, комплексы у себя вырабатываем… Ну, где же ваша Мадам? — Ринка капризно передёргивает плечом и требовательно разворачивается к стойке, — Ой, — осекается она, тоже встретившись взглядом с цыганкой.
Расписанный под гжельский сосуд бледноликий бармен с аккуратно выщипанными бровями отходит в сторону, окончательно уступая место хозяйке заведения.
— Мадам? Мадам — это вы? — Ринка явно в смятении.
Цыганка высокомерно кивает, обтирает свободную руку о широченную юбку, ещё цепче впивается взглядом. И вдруг сложенные клювом губы расплываются в гротескной, поблёскивающей золотом, улыбке.
— От Димы? — Мадам широким жестом прикладывает руку к груди и скрипит умилённо, — Пришли всё-таки? Он знал, что придёте. Сказывал. Я и сама знала, подарок его в руках сегодня так и вертится… Ладно, к делу. Он просил — я погадаю…
Господи, как? Как это Господи? Узнала, хотя видит впервые, знала, что захотим погадать, подарок какой-то… Но ведь Димка не мог с ней сегодня разговаривать, не мог!!! Как?!
— Он мог ещё в прошлый приезд предупредить её, что отправит нас сюда и описать, как мы выглядим, — одними губами шепчет Ринка. Её задача — не дать мне сойти с ума. — Не ведись! — приказывает она.
Я «ведусь», причем даже не на сам факт узнавания. «Повелась» еще, когда за стеклянной дверью подсобки увидела стремительно несущийся по коридору силуэт гадалки. Гремя всеми встречающимися на пути препятствиями — /двери вдруг заляскали,/будто у гостиницы не попадает зуб на зуб/, — Мадам приближалась, прижимая к груди то, о значении чего знать никак не могла и не должна была …
