Он увидел её на берегу реки в разгар пляжного сезона. Она стояла по щиколотку в воде, нежась под солнцем, и едва заметно улыбалась чему-то своему. У него даже дух перехватило — столько грации было в её осанке, а ноги… Ноги могли свести с ума любого. Когда она повернулась и не спеша вышла на берег, прикрывая глаза от яркого света, он даже отвернулся, опасаясь показаться смешным. Вид у него действительно был ошарашенный.
Она присела, разглядывая что-то в траве, склонила голову к плечу, потом выпрямилась и пошла вдоль берега, осторожно ступая по горячему песку. Каждый её жест, каждое движение были полны удивительной, тонкой лёгкости, которой нельзя научиться — это врождённое качество, отличающее богинь от простых смертных.
Для него это было слишком. Он был оглушён, растерян, какие-то обрывки мыслей проносились в голове — он уже забыл, зачем попал сюда… и, не найдя ничего лучше, он позорно сбежал, как бежит в панике с поля боя солдат разгромленной армии, теряя оружие, снаряжение и остатки доблести. Он возвращался в город, надеясь в сутолоке шумных улиц спрятаться и хоть немного прийти в себя.
Он отправился прямо в центр, хотя обычно избегал скопления людей и машин. Но сейчас ему нужен был городской шум, чтобы заглушить бессвязные, мечущиеся мысли.
Была свободна скамейка под деревом, недалеко от выхода из метро. Дерево — не старый, но уже чахлый тополь — нещадно сорило пухом, который никуда не улетал, а ложился на тротуар. Ветра не было совсем, и город изнемогал от жары. По улицам спешили раздражённые люди, сигналили в пробках машины, а солнце равнодушно плавило асфальт, который уже начал проминаться под острыми женскими каблучками.
Оказавшись среди привычной бессмысленной суеты большого города, он понемногу начал успокаиваться. Здесь никто никому не нужен, здесь никто ни на кого не обращает внимания — настолько все заняты. Главное — быть чем-нибудь занятым и верить, что это важно. Тогда можно жить, как все; общий темп движения гипнотизирует. Люди в трамвае садятся, встают, компостируют талоны, толкают друг друга локтями, суют под ноги сумки, читают газеты — и искренне верят, что движутся куда-то… неважно, что трамвай идёт по кольцевой.
Понемногу он пришёл в себя. Здесь всё было привычно. Жарко, тесно и привычно. Происшедшее казалось почти миражом, который рано или поздно посещает любого — восхитительный мираж Прекрасной Незнакомки. Наверное, не стоило возвращаться в город, это всё от жары. Нужно было просто искупаться — и мысли пришли бы в норму, говорил он себе, отвлечённо наблюдая за дракой голубей возле горстки просыпанных орехов.
