5 мая 1830 года
Вот уже больше недели как я не сплю. Я даже не ощущаю голода. Я вообще больше ничего не ощущаю кроме всепоглощающего, пожирающего все мои внутренности желания обладать ею. Я тайно наблюдаю за ней. Она не знает об этом. Я стал ее невидимой тенью. Сегодня она ходила на рынок. Покупала продукты для своего... мужа и сына. Она провела там больше часа. Ходила между рядами, тщательно выбирая то, из чего потом ему будет готовить обед или ужин. Прикасаясь к яблокам, пробуя сметану, осматривая мясо, она думала о нем. Я знаю это. Я видел это в ее глазах. Она думала о нем. И ни одной мысли обо мне. В тот момент, когда я наблюдал, как она совершает покупки, и, зная, для кого она это делает, у меня возникло желание убить его, чтобы он больше не смел смотреть на нее, прикасаться к ней, быть с ней. Но я не посмел. Я знаю, что это причинит ей боль, которая в тот же час станет и моей болью. Остается только одно - быть ее невидимой тенью, следовать за ней, чтобы лишь издали взглянуть на нее, на ее профиль, изгиб губ, которые, наверное, очень сладкие на вкус и мягкие. Все! Это невыносимо. Надо что-то делать! Это чувство медленно выжигает все внутри меня. Надо отвлечься. Забыть о ней хотя бы на пару часов. Но как прожить эти пару часов без мыслей о ней? Даже прожитая мной вся моя долгая жизнь покажется мне мгновенной по сравнению с этими двумя часами. Все! Забыть! Вырвать! Прочь! Надо прогуляться, проветриться. Надо сходить на охоту!
Вот и все! Он ушел! Квартиру окутала ватная тишина. Он даже не извинился. Молча собрал вещи и также молча ушел, не смотря на почти год, что они прожили вместе.
Арина сидела на диване с напряженной ровной спиной, зажав ладони между худых коленей, и бессмысленным взглядом смотрела перед собой. Ей бы сейчас заплакать, разрыдаться, завыть в голос от выворачивающей душу боли и обиды, но ее охватило непонятное оцепенение. В голове не было ни одной мысли, лишь осознание факта "Он ушел". Не было сейчас ни прошлого, ни будущего. Только настоящее. Он ушел.
Квартира начала медленно погружаться в серые сумерки, лишая предметы четких очертаний. Арина моргнула и, наконец, поднялась. В пустой голове появилась первая мысль: надо закрыть дверь. Она не захлопывалась. И когда он ушел, то замок так и остался открытым. Щелкнув задвижкой, девушка еще какое-то время стояла перед дверью, приложив ладони к ее гладкой прохладной поверхности. Он ушел. Эта мысль набатом била в ее голове, заставляя отрешиться от прочего мира и сосредоточиться лишь на том, что он ушел.
