Ни–че–го не понимаю. Последнее, что я помню — это то, что я лег спать. У себя в квартире лег, в центре многомиллионного города. А проснулся здесь, у какой–то пародии на водопад. Посреди долбаного леса.
— Хрена се, кто–то пошутил, — произнес я задумчиво.
— Кхм, кхм. Думается мне, что шутка получилась бы дурацкая, — еще на покашливание я резко развернулся, готовый рвать и убивать, и увидел недалеко от себя обычного такого мужчину, с незапоминающейся внешностью и в моей, мать его так, одежде. Черные брюки, черная шелковая сорочка и моя любимая безрукавка. Все было сшито на заказ и очень мной любимо, так что ошибиться я не мог, ЭТО МОЯ ОДЕЖДА. А учитывая, что сам я стоял в одних трусах, выглядело это… вызывающе. — Но можешь быть спокоен, это не шутка, а вполне себе серьезный разговор.
Ситуация могла бы быть забавной, но я, знаете ли, очень трепетно отношусь к своей гражданской одежде.
— Ботинки где, урод.
— Э-э… Что, прости?
— Где мои ботинки? — повторил я, глядя на его голые ступни.
— Кхм, мдя. Давай сразу проясним ситуацию — это не твоя одежда, — счаз я его убью, — но сделана она по образу и подобию того, что я видел на тебе.
— Ты думаешь, я свою одежду не узнаю?!
— Так, давай начнем с самого начала, а точнее с того, где ты сейчас находишься.
— Послушай, где бы я ни находился, уж дорогу домой я как–нибудь найду. В отличие от своих ботинок, которые ты куда–то дел.
— Ты ведь издеваешься, да? — ну да, есть чуток. Но это не значит, что я не набью ему морду, как минимум, и не сниму с него свою одежду. Я глянул на свои труселя, на его, тьфу, свою одежду, после чего приподнял бровь. — Послушай, то, что ты сейчас голый, только твоя вина. Да, по незнанию, но уж я‑то в этом виноват постольку–поскольку. И чтобы развеять все твои подозрения по поводу, якобы, твоей одежды, я сделаю так.
После своих слов мужчина развел руки, а его, теперь–то уж точно его, одежда плавно перетекла, по–другому не скажешь, в мужское кимоно. Черное мужское кимоно. Никакой обуви опять не было, но мне, к тому моменту, на это было как–то пофиг.
Внезапное перемещение непонятно куда. Мужик — меняющий свою одежду, как хочет. Непонятные намеки этого самого мужика.
Похоже, я помер.
Кто бы мог подумать. И главное, как? Эх, мать. А тут еще и этот… босоногий не пойми кто. Все–таки есть загробный мир. Я, конечно, подозревал об этом, с моим–то боевым опытом. Всякое видел, всякое слышал. Однажды Кощей с Маклаудом, рассказали мне один случай, произошедший с ними. Ну, чисто мистика. Был бы кто другой, посчитал бы, что они сошли с ума, а так был уверен, что надо мной прикалываются. И теперь вот…. Приехали. Что ж, Стиляга, вдохни, выдохни и прими свою судьбу с достоинством. Даже после смерти надо держать марку.
