— Андрей Георгиевич, вы много размышляли и писали о времени… И смена исторических эпох, выраженная в том числе и цифрами, по-моему, никогда не казалась вам условностью…
— Конечно, смена века — не условность. Меня очень занимал этот переход, и я к нему готовился. Не рассчитывал, как бы дожить, — по молодости лет не можешь же себе представить, что тебе будет за шестьдесят. Но, в общем, я ждал этого перехода через нули и по этому поводу что-то делал. Поставил себе задачи, как стахановец, и, как ни странно, выполнил эти задачи. Одна — это памятник зайцу, который перебежал дорогу Пушкину в Михайловском. Я этим памятником всем надоел: хотел, чтобы он появился ровно в канун перехода. А вторая: отметить пятого января 2001 года — пятидесятилетие смерти Платонова, который, при некотором воображении, может представиться писателем будущего.
— А когда появился памятник зайцу?
— Единственная дата, которую по сей день не пересчитали по новому стилю, 14 декабря. Я пересчитал, получается 26 декабря, как раз на Рождество. И вот я на Сочельник 2000 года назначил памятник зайцу — к 175-летию декабристов и юбилейной дате Пушкина. Конечно, возмущения это вызвало много, в том числе и в отношении к декабристам. Либерального возмущения, и пушкиноведческого возмущения, и православного — от РПЦ, значит… Вот как уха-то нет у людей! Да что ж такое, у них только что КГБ было, а они РПЦ называются! Господь наказывает бесчувствием к языку. О таком же случае мне рассказывала вторая жена. Она училась в школе уже после смерти Сталина, учительница пришла в класс и говорит: «Поздравляю вас, дети, введено новое сокращение — ВОСР, то есть Великая Октябрьская социалистическая революция»…
Так вот, противников этого зайца было много, и спасибо директору Михайловского заповедника Георгию Василевичу: открытие памятника — это была его заслуга. На него было большое давление, но он оказался человеком слова. Для меня это было вопросом принципа, идеи — для него это был вопрос жизни. Во всяком случае, памятник в Михайловском стоит. А смысл этого памятника, как я со своими амбициями считаю, может доходить еще достаточно долго. Как такое маленькое дао. Ну, и потом, традиция парковой архитектуры не нарушена: копия верстового столба, ничего лишнего.
— А почему церковь была против?
— А они где захотят, там беса и увидят. К тому же я жидомасон. По спискам. А РПЦ почему-то верит этим спискам. В общем, Бог с ними, грех во время поста даже жалкому гневу предаваться. Зайчик стоит — пусть думают, зачем. Это вам не кот ученый, это серьезная вещь! Над ней надо очень долго думать. Я полвека думал, с детских лет. И сейчас с амбицией говорю, цитируя Тома Сойера: не всякому мальчику доверят красить забор в воскресенье. Другие не сделали — я сделал. Конечно, с помощью других людей: один это не осилишь.
