Глава 1
Больничное предисловие
Эту историю поведал мне Иван Семенович Кошкин — сосед мой по койке в девятой палате хирургического отделения райбольницы имени Сульзиддинова.
Иван Семенович медленно, но верно поправлялся после сложнейшей и на редкость удачной операции, продлившей ему жизнь по крайней мере лет на десять, я же проходил тут обследование, выполнял процедуры, о которых мне до сих пор тошно вспоминать, и пребывал, стало быть, в самом тягостном душевном состоянии.
Надо сказать, что и Иван Семенович не отличался особой душевной бодростью, чего было бы естественно ожидать при столь счастливом исходе операции. Отнюдь нет. Обычно он молчал, уставя неподвижный взор куда-то в стык стены и потолка, и не отвечал на вопросы, видимо не слыша их. Иногда он замолкал даже посреди разговора, и тут, конечно, недолго было бы и обидеться, если бы не выражение лица Ивана Семеновича — печальное и просветленное. Я лично не обижался: мало ли что, другому невидимое, предстает ему в такие вот минуты.
Наши с Иваном Семеновичем койки стояли несколько на отшибе, как бы в нише, образованной передним углом палаты и дверным тамбуром. Это обстоятельство само по себе (даже не беря во внимание странностей характера Кошкина) служило существенной помехой нашему общепалатному общению: ну там разговоры, анекдоты, прочие больничные развлечения. О нас, за нашей вечно открытой дверью, порой попросту забывали. Это же обстоятельство поневоле сближало нас с Иваном Семеновичем. Ну и потом-ближайший сосед есть ближайший сосед.
Из кратких бесед с Кошкиным, еще в первые дни нашего соседства, я узнал, что обретается он здесь вот уже скоро три месяца, старожил отделения, а до больницы работал в отделе кадров треста озеленения. Родственников у него нет, и посещать его некому.
Вот тут-то он, удивив меня, впервые и замолчал посреди разговора, уставясь перед собой невидящим взглядом.
Я же подумал о друзьях и сослуживцах и чуть было не спросил о них у Ивана Семеновича, но, слава богу, вовремя удержался. Слава богу, потому что, выйдя в тот же вечер покурить на лестницу и разговорившись о том да о сем, да про то, как оно в жизни бывает, с одним старичком-халатником из терапевтического отделения, услышал я от него больничную быль (неужто не слыхал?), как еще в августе, кажись, приходил тут к одному мужику из хирургии посетитель — с работы сослуживец, а может, просто дружок, не скажу.
Только пришел он да и прямо в вестибюле-то во время свидания и помер. Хлоп — и готов.
То ли инфаркт, то ли инсульт. Говорят, и не старый вовсе, посетитель-то. Вот как оно, парень, бывает: посетитель — на том свете, а больной из хирургии до се жив, поди уж и выписался. Дед Гриша желудок ему перекраивал: блестящая, говорят, операция.
