В конце ноября Ирка сказала Баринову, что устроила ему фатумолога. Они сидели в кухне за ужином и собирались жениться. Собственно, жениться они собирались уже месяца три, но тут Ирка сказала, что для очистки совести все-таки обязательно надо фатумолога.
Этих новых людей Баринов не любил. Иркина одноклассница, которая пошла к одному такому, узнала от него, что если она весь месяц будет носить зеленое, то двадцать пятого ей придет вызов из Парижа. Вместо этого весь их отдел услали на поля в Бородино убирать картошку, и слышно было до рассвета, как ликовал француз.
Фатумологи появились недавно, и, чем они занимались, толком не знал никто. Интервью с одним было в «Вечерке», но оно состояло из сплошных недоговоренностей. В заключение фатумолог пообещал всем желающим определить по абзацу текста, переписанного от руки, насколько они следуют своему предназначению. Один приятель Баринова, увлекавшийся последовательно йогой, христианством, буддизмом и каратэ, послал абзац из Золя, и ему ответили, что у него больное воображение и страсть к грязным подробностям, но детали выдают способности к программированию.
— Ирка, — сказал Баринов, — что за чушь!
Ирка обиделась, — она легко обижалась.
— Ну пусть чушь, — сказала она. — Ну тебе трудно?
— Да мне для тебя, девочка, ничего нетрудно, но к чему? Я бы лучше чего-нибудь сочинил, все деньги.
— Андрей, это очень хороший специалист. Я его с большим трудом достала.
— Доставала и молчала?
— К нему же очередь огромная. Он принимает раз в неделю.
— В дни полного затмения.
— Дурак ты! Если хочешь знать, он на Западе печатался.
— Ну и я на Западе печатался, хочешь, я тебе предскажу, что завтра ты не менее двух раз пойдешь в сортир?
— Очень смешно, — сказала Ирка и стала мыть посуду. Баринов оставил недопитый чай и подошел к ней сзади.
— Ты дитя мое! — оказал он проникновенно. — Когда у него этот приемный день?
— В среду.
— Ладно, — сказал Баринов. — Может быть, я у него интервьюху возьму, он прославится и сам мне приплатит. Сколько оне берут?
Ирка назвала некоторую сумму. Баринов свистнул.
— Я сама дам, — поспешно добавила Ирка. — Я все понимаю, но вдруг, Андрей? Вдруг?
— Оч-чень хорошо, — произнес Баринов и потянулся. — Будем считать, что я к нему пошел, и он сказал, что мы категорически несовместимы, и сын наш развяжет третью мировую войну. Что тогда?
Ирка хихикнула и мокрой рукой щелкнула Баринова по носу.
— Тогда, — сказала она, — я три раза проскачу вокруг тебя на одной ноге и подарю тебе «Сникерс».
— Обязательно, — сказал Баринов. — Молоко, орехи и тооооолстый слой шоколада. Съел — и порядок.
