S-T-I-K-S. Новичкам - везёт...

Водитель и так редко жал на газ, а сейчас сбавил скорость вообще до минимума, старенький «ПАЗик» ползёт по разбитому асфальту со скоростью хромой черепахи. Автобус утонул в молоке тумана, ни видать ни черта. Ещё и воняет какой-то химической кислятиной, даже в салоне чувствуется едкий запах. Антон с трудом сдерживался, чтобы не заматериться в голос, он уже двадцать минут как должен быть на работе. Иваныч там поди рвет и мечет. И как назло, со связью проблема, так что позвонить и извиниться за опоздание — не судьба. Хотел же взять такси, уже был бы на месте, но нет — жаба задушила отдать пару сотен. А теперь и премии не видать, и за опоздание оштрафуют. Когда же дорогу преградил «КАМАЗ», небрежно припаркованный поперёк дороги, Антон готов был уже кого-нибудь прибить от злости…

Хлопнула дверца, водитель пошёл разобраться с «коллегой», плечистая фигура, обтянутая не очень свежего вида тельняшкой, почти потонула в тумане, можно с трудом лишь различить смутный силуэт. Антон перешёл с хвоста автобуса вперёд, чтобы получше было видно. А водила, пошарив в грузовике вернулся обратно.

— Ну что там?

— Да баран какой-то в отбойник уткнулся и бросил машину. Бухой, поди, был.

— А убрать ее никак?

— Точно! — Шофер хлопнул себя по лбу, — там же ключи торчали. Щас, уберу! Чет башка трещит, не соображаю ни хрена.

Водила снова устремился к грузовику, уже забираясь в кабину, позвал Антона:

— Э, пойдём глянешь, чтоб я задницей куда не въехал. Там на панели справа от руля кнопка, чтоб дверь открыть, дотянись.

Антон перегнулся через спинку кресла, пальцы коснулись тумблера. Дверь распахнулась, и с клубами едкого тумана в салон ворвался звук тяжёлого двигателя, причём не от «Камаза». Антон замер на ступеньках, вслушиваясь, звук стремительно приближается. Все что успел разглядеть — огромный силуэт, и тут же в зад автобуса на огромной скорости влетел автокран. Стальная махина смяла салон наполовину, Антон от удара вылетел в дверь, в полёте не слабо приложившись головой. Жуткая боль мгновенно погасила сознание.

Сколько провалялся в отключке — неизвестно. Видимо, не очень долго — кровь на лице, стала вязкой, плотной, но толком не подсохла. Голова раскалывалась просто жуть, Антон даже медленно ощупал ее, но нет, вроде бы цела, только бровь рассечена сильно. Но это пустяк — не смертельно. С трудом поднялся, бросил взгляд на дорогу и… остолбенел. Бесконечная стена машзавода слева, что должна вообще-то тянуться ещё очень долго, метрах в семидесяти дальше обрезана словно ножом, а на месте гигантского цеха — пустырь, поросший мелкой пыльной травой. Справа же к дороге вплотную прилепился маленький посёлок, домов пятнадцать. Причём, судя по пустым глазницам окон, провалившимся крышам кое-где и сорванным с петель дверей в ближних избах, последние жители покинули это место очень давно.