Обречённые жить

Итак, берём низкий старт, наверное, самый низкий, для тех времён почти неотличимый от полного финиша — ребята оказались под водой, даже в гробу. Или почти в гробу — в верхнем трюме каторжного судна. Им ещё повезло, что судно всю жизнь прослужило в королевском флоте бомбардирским кораблём, и верхний его трюм это бывшая орудийная палуба, а нижний, настоящий, где особенно мокро и мерзко, завалили чем-то тяжёлым, задраили и даже засмолили. Так что хоть и под водой, то есть ниже ватерлинии, но не в луже, а просто на склизких от сырости досках.

В тесноте и в темноте, но не в обиде — никто же там не был виноват, что их всех ещё в Англии не повесили. То есть, если бы повесили, никто из них не сказал бы, что он в этом виноват, а вот к тому, что не повесили, они точно были непричастны — сами очень удивлялись. Ведь других, столь же ни в чём неповинных, но всё-таки признанных виновными в том, в чём их обвиняли, вешали без разбора рангов, пола и возраста.

Конечно же, если хоть кто-нибудь согласился бы их выслушать, ребята легко обосновали б любому королевскому судье, почему вот именно их вешать не следует — в силу молодости, стеснённых обстоятельств, общей жизненной несправедливости, происхождения, в смыслах от тяжёлой наследственности, до доблестных предков. Наконец, в более гуманные времена многих признали бы невменяемыми, большинство оправдали бы по состоянию аффекта. Ну и на самый крайний случай, сложись их обстоятельства более удачно, они бы просто зарезали любого королевского судью и удрали, или только б зарезали судью — неважно, главное, лучше бы им, как многим соотечественникам, вообще не попадать в руки правосудия.

Но и угодившим в лапы закона парням неслыханно повезло — их отчего-то не повесили сразу, ещё… Ну, не повесили, и ладно — потому им и на ум не пришло что-то обосновывать, как не стал бы на их месте думать, почему его ещё не убили любой другой подросток. Действительно, фигня какая — не оттого же, что они все мужеского полу, им не больше шестнадцати лет и в этот самый год преставилась королева Мария, как объявили уже на борту каторжника??? Кстати, кое-кто из них догадывался об истинных причинах, но помалкивал, были заботы и поважнее.