Когда мудрец показывает на луну,
дурак смотрит на его палец.
Бернар Вербер
Эллинг был погружен во мрак, не в чернильную беспросветную тьму, а в пристанище мягких, бархатных теней, ласкающих, разгоряченную нервной работенкой, кожу. Скользя меж теней, танцуя на обломках гигантского линкора, еще десятилетие назад бывшего вершиной творения инженеров-магов, мне мнилось, что они здороваются, соскучившись по разнообразию, по людскому шуму и смешливым солнечным лучам. Забытые, лишь изредка тревожимые занесенным через разрушенную крышу тополиным пухом и облетевшими с тех же тополей желтыми листьями.
Мягкие, волнительные объятия теней принимают в себя, растворяют, прячут от недоброго, а подчас и гибельного взгляда. А я здороваюсь, принимаю их ласку и пробираюсь через обломки дальше. Там у пристани, которую уже видно через обрушившуюся стену, мы попрощаемся, чтобы никогда не встретиться вновь.
Казалось бы каждый бездомный мог проникнуть сюда, найти пристанище в недрах некогда величественного строения, но проклятье инженеров-магов еще живо в человеческой памяти, и даже отморозки с окраины не решаются рыскать в обломках магического линкора, раздавленного рухнувшими балками перекрытий. Вот так, надежда империи, мощь флота и угроза врагам лежит под тоннами железа и камня. Гордый и величественный пал в бою не с пушками неприятеля, а в бюрократической возне, в халатности чинуш, разгильдяйстве проверяющих.
Восстановить и отремонтировать вышло бы дороже, чем построить заново. Разобрать завал после повреждения движителей и вовсе, почти невозможно, учитывая те силы, что инженеры-маги вложили в их создание.
Но все это в прошлом, и занимает меня не более, чем вчерашний суп, поданный в таверне у моста. Моя цель уже близка: вниз под пирс, в гнилую воду, раздвигая плечами обломки досок, обрывки водорослей и прочий мусор, принесенный приливом, и далее вдоль берега, к огням неподалеку - в самое слабое место в охране.
Не через высокий забор, и уж конечно не главным ходом приходится мне навещать моих клиентов. Хотя чего уж там, доводилось мне работать и в бархатных салонах, и в будуарах куртизанок, и даже на королевском приеме, где удушающие волны запахов дорогого парфюма и страшных тайн, танец льстивых улыбок и предательских взглядов вызывают тошноту и отвращение.
Пожалуй, в тот раз можно было сработать и бесплатно. Но, что это со мной? Сейчас не время предаваться воспоминаниям: работа не окончена.
Я, убрав водоросли от лица, медленно погружаюсь под воду. Достав из сумки длинную трубку, аккуратно делаю через нее вдох. Тяжело идти по дну, запрокинув голову, но у меня достаточно груза, чтобы не всплыть и достаточно терпения, дабы перейти мелкий пролив между заброшенным кварталом и островом Грез.
