Муха трижды описала круг над его головой и уселась в левом верхнем углу отчета, на полях которого он делал пометки.
Мегрэ перестал писать и с любопытством уставился на нее. Эта забавная игра длилась уже около получаса, муха была все та же. Он мог поклясться, что узнал ее. Впрочем, других мух в его кабинете не было.
Она кружила по комнате, особенно в той ее части, которую заливал солнечный свет, затем над головой комиссара и наконец пикировала на разложенные перед ним бумаги. После чего лениво потирала лапкой о лапку и, может статься, подтрунивала над сидящим перед ней человеком.
Трудно было сказать, смотрит ли она на него. Если да, то как он выглядел в ее глазах? Наверняка этакой тушей или махиной.
Он старался не вспугнуть ее. Застыв с карандашом в руке, ждал, что будет дальше, она же внезапно, словно ей надоело сидеть без дела, взмыла вверх и вылетела вон в открытое окно, пропав из виду в теплом городском воздухе.
Была середина июня. Время от времени в кабинет, где, сняв пиджак и мирно покуривая трубку, работал Мегрэ, врывался легкий ветерок. Всю вторую половину дня комиссар посвятил чтению отчетов и донесений своих инспекторов и занимался этим с должным терпением.
В девятый или десятый раз вернулась муха, всякий раз устраиваясь на одном и том же месте, словно в этом был какой-то сокровенный смысл.
Любопытное совпадение! Это солнце, эти свежие порывы ветра из раскрытого окна, эта заворожившая его муха — подобное уже было, в школьные годы, когда кружившая над партой муха приобретала порой большую важность, чем происходящее в классе.
Раздался негромкий стук в дверь, в кабинет вошел Жозеф, давно служивший привратником, и протянул Мегрэ визитную карточку с выгравированным на ней:
ЛЕОН ФЛОРАНТЕН
Антиквар
— Какого возраста?
— Примерно ваших лет.
— Высокий и худощавый?
— Высокий такой, тощий и голова седая.
Да, это Флорантен, он самый, они вместе учились в лицее Банвиль в Мулене, где тот был заводилой всех шуток в классе.
— Пусть войдет.
Тотчас забытая муха, наверное, разобиделась и вылетела прочь. Когда Флорантен вошел, оба почувствовали себя неловко: со времен Мулена они виделись всего раз.
И было это лет двадцать назад. Мегрэ случайно встретилась на улице элегантная пара. Женщина, типичная парижанка, была очень миловидна.
— Мой давний лицейский приятель, служит в полиции, — представил ей Мегрэ ее спутник, затем обратился к нему: — Разрешите вам… тебе представить Монику, мою жену.
Тот день был солнечный. Говорить особенно было не о чем.
— Ну как дела? По-прежнему доволен жизнью?
