«Почему все мужчины такие гадкие? — думала Туся, тщательно подкругляя пилкой полированные, розовые ногти. — Сами же лезут целоваться и дальше, а… потом — зевают?!.»
Жорж Семенцов обещал вчера идти в оперетку, а когда нацеловался — вдруг вспомнил, что у него есть какое-то неотложное дело, и ушел с такой торопливостью, будто боялся, что у него попросят взаймы.
«В следующий раз ни за что не позволю ему!.. — твердо решила Туся. — И Вовка сейчас придет, и ему тоже не позволю».
В час, когда должен был прийти Вова, в комнату вместо него вошел незнакомый человек в лохматой шапке и, осмотревшись, протянул Тусе ордер на право занятия ее комнаты. Туся сперва не поняла, а когда поняла — всплеснула руками.
— А как же я?!
Незнакомец еще раз оглядел комнату, посмотрел на Тусю и сказал:
— Придется вам куда-нибудь перебраться… Вы одна здесь живете?
— Ну, конечно же, одна!
— Мне нужна комната. Вы нигде не служите?
— Нет.
Незнакомец пожал плечами и повторил:
— Мне нужна комната. У меня совершенно нет времени заниматься опять поисками, да и бесполезно это! Город набит до отказа.
На глазах Туси задрожали слезы. Голубая тесемочка торчала у нее из-под кофточки и смешно дрыгала от готовых прорваться всхлипов. Беспомощно она повела глазами по комнате, словно прощаясь со всем, что в ней было, и не выдержав, всхлипнула.
Незнакомец сдвинул на затылок лохматую шапку и досадливо почесал переносицу:
— Как это все неприятно!.. Послушайте… — он посмотрел на ширмы в углу, потом на Тусю, — может быть, вы пока там вот, в углу, ширмами как-нибудь. Пока, а там что-нибудь придумаем.
Туся тоже посмотрела на ширмочки, потом на незнакомца. У него был досадливо наморщен лоб.
— Я совсем не хочу выбрасывать вас на улицу! — добавил он.
Туся смахнула слезинки и, заметив торчавшую голубую тесемочку, поспешно спрятала ее.
— Давайте познакомимся, — вздохнул незнакомец, — как прикажете вас величать?
— Туся.
Подумавши, незнакомец спросил:
— Это… по-настоящему-то как?
Тусю все, всегда и везде звали Туся. А если и случалось где-нибудь в обществе кто-нибудь называл «Наталия Андреевна», Туся оглядывалась по сторонам, ища глазами Наталию Андреевну, и мило краснела, вспомнив, что Наталия Андреевна — это она, Туся…
И тут, не поняв сперва, чего от нее хочет этот незнакомый, в лохматой шапке, сероглазый человек, она долгое мгновение смотрела на него, недоуменно шевеля подкрашенным ртом. Потом торопливо сказала:
— Наталия Андреевна.
И так странны и чужды были для нее эти два слова.
— Ну, вот! А меня — Василий Петрович!
