Владелец Мэнора мистер Джонс позапирал на ночь курятники, но о цыплячьих лазах спьяну забыл. Пошатываясь и рисуя на земле петли лучом света от фонарика, он пересек двор, скинул сапоги у заднего крыльца, нацедил себе еще одну кружку пива из бочонка в буфетной при кухне и завалился на кровать, в которой уже похрапывала миссис Джонс.
Лишь только свет в спальне погас, вся усадьба пришла в движение. Еще днем по ферме пронесся слух, будто прошлой ночью старый Майор, премированный хряк средней белой породы, видел поразительный сон и желает поведать о нем другим животным. Договорились собраться на большом гумне, как только мистер Джонс благополучно выйдет из строя. Старый Майор, которого Майором называли все, хотя выставлялся он под кличкой «Краса Виллингдона», — пользовался огромным уважением на ферме, и, чтобы его послушать, всякий был готов оторвать ото сна часок-другой.
Майор уже восседал на груде соломы, на помосте, устроенном в глубине большого гумна, под лампой, которая свисала с балки. Ему было уже двенадцать лет, и в последнее время его порядком разнесло, но он все еще выглядел великолепно и производил впечатление очень благоразумного животного, несмотря на торчавшие неподпиленные клыки. Постепенно на гумне стали собираться и остальные животные, располагаясь поудобнее, каждое на свой лад. Первыми прибежали три собаки: Блюбель, Джесси и Пинчер, а потом свиньи, которые разлеглись на соломе сразу перед помостом. Куры примостились на подоконниках, голуби расселись на стропилах, овцы и коровы улеглись позади свиней и занялись своей жвачкой. Две ломовые лошади Боксер и Кловер вошли вместе и передвигались с величайшей осторожностью, расставляя свои огромные мохнатые ноги медленно и внимательно, чтобы не дай бог не задеть какую-нибудь не заметную в соломе мелюзгу. Кловер, полная кобыла средних лет, была по-матерински добра со всеми. После четвертого по счету жеребенка она уже не восстановила своей фигуры. Боксер, здоровенный конь чуть не двухметрового роста, был вынослив, как две обыкновенные лошади вместе взятые. Белая черта под носом придавала Боксеру несколько глуповатый вид, и он в самом деле не был чересчур умен, но пользовался всеобщим уважением за твердый характер и огромную работоспособность. За лошадьми появились белая коза Мюриель и осел Бенджамин. Бенджамин был старше всех на ферме и славился отвратительным характером. Говорил он очень мало, а если и открывал рот, то только ради того, чтобы ляпнуть какую-нибудь непристойность. Однажды, например, он сказал: «Бог дал мне этот хвост, чтобы я гонял им мух. Лучше б он избавил меня и от того, и от другого». В отличие от других обитателей фермы он никогда не смеялся. Если его спрашивали, почему, он отвечал, что не видит вокруг ничего смешного. Однако, не признаваясь в этом вслух, он питал слабость к Боксеру; они часто проводили воскресные дни вдвоем на небольшой лужайке за фруктовым садом, где паслись бок о бок, никогда не разговаривая.
