Когда мулат Барак Обама впервые появился на мировых телеэкранах, новой звезде американской политики не придали значения. Считалось само собой разумеющимся, что наследницей Джорджа Буша станет Хиллари Клинтон — и по ассоциации с чередованием Бушей, и по слухам о неких договоренностях между двумя семействами, и, наконец, просто потому, что «цветных» в Белом Доме раньше не бывало.
Британское Королевское общество уже успело отыскать в родословной матери Барака Обамы родство с президентом Конфедерации Джефферсоном Дэвисом, а отечественные говорящие головы все продолжали долбить, что победит Хиллари. Перлом колониального мышления стало предложение российско-украинского политолога Андрея Окары выдвинуть в президенты России Валентину Матвиенко, в чертах лица которой эксперт из Полтавы угадал нечто общее с Екатериной Великой. На торжество глобального феминизма, впрочем, в ту пору рассчитывали и французы с Сеголен Руайяль, и израильтяне с Ципи Ливни. Но звезда Обамы спутала все карты. Матриархат воцарился где угодно (в йеменской исламской оппозиции, в российских вооруженных силах), но только не в американской политике.
Обыденное экспертное мышление (conventional thinking) прохлопало ушами, во-первых, качественный сдвиг в американском сознании, который датируется еще 1960-ми годами, когда в университетах США, включая такой оплот консерватизма, как Джорджтаун — был отменен расовый и иммиграционный ценз. Во-вторых, не было замечено, что на Обаму «положил глаз» Голливуд — крепость планетарной масс-культуры по соседству со Стэнфордом, цитаделью конверсии стратегических военных технологий в стратегический информационный потенциал.
И наконец, лишь немногие, в частности, автор этих строк, обратили внимание на особый дар долговязого мулата: на его публичных выступлениях у детей-истериков излечивались многолетние параличи, а многие посетители впадали в глубокое детство и начинали раскачиваться, как пациенты Анатолия Кашпировского. Мулат обладал энергетическим даром, который был замечен, как потом выяснилось, еще педагогами Гарвардского университета, где технологиями массового воздействия профессионально занимаются несколько десятилетий: здесь работал автор термина «мягкая власть» Джозеф Най, который догадался пригласить в Гарвардский центр международных отношений маргинала-шизоида Джина Шарпа.
Барак Обама так умел произносить слово «надежда», вкладывать в него такой мистический заряд, что вера в чудеса растопила сердца обитателей американской глубинки, презрительно именуемых rednecks. Такая генерализованная вера в чудо и требовалась империи, пораженной кризисом на фоне двух незавершенных войн. Экс-глава Федерального казначейства Роберт Рубин, непосредственно занимавшийся спасением американских банков, в 2007 году стал сопредседателем Совета по международным отношениям — «руководящей и направляющей силы» американской стратегической политики. С Робертом Рубином Обаму познакомил его одноклассник по Гарварду Майкл Фроман, работавший под его началом в Citigroup.