КШИШТОФ РОГОЗИНСКИЙ, ВИКТОР ЖВИКЕВИЧ
В ТЕНИ СФИНКСА
Пер. с польского Е. Вайсброта
Старуха сидела у окна, опершись локтями о подоконник, и высматривала что-то там, в раскинувшемся за стенами дома мире.
- Когда я была девочкой, - проговорила она, - женщин вроде меня было множество. Они днями просиживали у окон. Мне всегда интересно было, зачем они так сидят и что видят... Ведь сидели они даже тогда, когда за окнами никого не было. Как вот сейчас. Иногда я останавливалась под их окнами и тоже смотрела. С того же места на то же, что и они. И ничего интересного не видела. Мне это быстро надоедало и я убегала. А они еще долго сидели и смотрели. Может, тоже чего-то ждали?
- Возможно, но задерни занавески.
Старик сидел в потертом кожаном кресле. Они очень подходили друг к другу - она, он, кресло, резной столик на гнутых ножках, покрытый вязаной скатертью. Еще в комнате были деревянный сундук в углу и диван - старая покосившаяся развалюха с тоскливыми провалами по бокам, и было странно, что не слышно, как жалостно постанывают его ржавые пружины.
- Погоди, - покачала головой старуха. - Ты обратил внимание, какой сегодня странный день? Почти безветренный. Покраснели каштаны, скоро опадут листья, а в долине туман. Новый город далеко, и такое ощущение, будто его вообще нет.
- Может, сходим куда-нибудь? - предложил старик, не отрывая глаз от газеты.
- Зачем?
- Ну, немного развеяться. Посмотреть на людей.
- Поздно. Года бы два назад... Теперь уже не хочется. Для меня слишком поздно. А тебе хватит и газет.
- Пожалуй, верно... Правда, газеты годичной давности.
Он сидел ссутулившись, одетый в вязаный свитер с черными латками на локтях. Его острые коленки смешно торчали, выпирая из вытертых до белизны брюк.
- Послушай, какая тишина, - снова бросила она. - Тишина, и все-таки как-то тревожно. Знаешь, я чувствую, что сегодня он придет.
- Кто?
- Ты же знаешь...
- Чего это вдруг? - удивился он, подняв седые брови.
- Чувствую... Слышишь?
- Что?
- Кто-то идет.
- Обычные шаги, - сказал он.
- Остановился!
Старуха спряталась за пожелтевшую занавеску.
- Показалось, - равнодушно буркнул старик.
- Эрнест, у меня предчувствие. Он идет сюда.
- Нет. Прошел мимо.
- Вот увидишь, вернется. Человек, который пришел на такой пустырь, мог идти только к нам. А вдруг это Ральф?
Старик сухо рассмеялся.
- Брось!
- Возвращается!
- И правда, - согласился он, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы.
- Какой-то странный, - заметила старуха, продолжая смотреть в щелочку между занавесками.
- Ты его видишь? - спросил старик.
