Я в воде. Я растворена в ней, как капли крови, и уже не смогу собрать себя в целое. Из моей мокрой могилы я слушаю, как дождь стучит по листьям, мягко касается земли, зовет меня, такую же одинокую, как он сам. В этой ночи есть что-то, что отличает ее от предыдущих. Я не понимаю, что, но чувствую это в биении дождя, сильном и ритмичном, как удары сердца. Что-то, что делает меня настоящей.
Меня разбудил неясный звук. Затем голос (теперь я отчетливо слышал, что это голос), неуверенный и робкий, прозвучал ближе, и я узнал Миико. «…уйти», – произнес он внятно, с вопросительно-просящей интонацией, и у меня по спине пробежал холодок, будто кто-то потянул вниз мое одеяло.
Я встал и выглянул в окно. Во дворе в тусклом свете фонарей я увидел Миико с его дружком Отумом, которого люто ненавидел с тех пор, как Миико стал с ним путаться. Голос Отума тек гладко, сладко, так же как сам он был гладким и сладким, полным отравы. Они спорили о чем-то. Отум настаивал. Миико медленно, медленно сдавался.
Я натянул шорты, вылез в окно, и по стене, старательно протискивая пальцы в щели меж досок, слез к ним.
– Тебе чего? – осведомился Отум с таким пренебрежением, словно я не стоил и куска его дерьма.
– Да так, – сказал я. – Уходите?
Из-под козырька своей потрепанной красной кепки Миико смотрел на меня, как мне показалось, с надеждой. Куда бы они ни отправлялись, Миико идти не хотел. Ну или я выдавал желаемое за действительное.
– Не твое дело, – отрезал Отум.
– Конечно, – согласился я. – Но, думаю, его отец хотел бы быть в курсе.
– И что? Побежишь ему докладывать? Я тебе яйца оторву за это. Петь будешь. В девичьем хоре.
– Попробуй, – предложил я, подсветив ночь сияющей улыбкой.
Отум был длинным, мускулистым и ловким, как животное. На прошлой неделе я уже успел заценить последствия физического столкновения с ним. Весь остаток того дня я сморкался кровью. Возможно, Миико привлекала сама идея шляться с таким здоровенным парнем.
– Куда ты тащишь его?
– Тебя не спросили.
– Так куда?
– Мы уходим.
– Куда? – повторил я, сохраняя настойчивость несмотря на все попытки Отума меня заткнуть. Уже неплохо.
Сузив глаза, Отум задумчиво разглядывал меня.
– Эфил, не надо, – предупредил Миико.
– Мико, я…
Я топтался на месте и не знал, что сказать. Что-то подсказывало мне, что Миико обратно не вернется. Да и к кому ему было возвращаться? Отец его пил, мать сбежала от беспросветности существования их семейки еще девять лет назад, и Миико не настолько тосковал по ней, чтобы ждать ее возвращения. Он жил сам по себе. Некоторые его жалели, некоторые завидовали. Я считал его чуть более свободным, чем другие в нашем возрасте, но знал, что свобода эта дурная и не ценнее сорной травы.
