Привет. Меня зовут Александр Заявьялов, и через пять дней я должен умереть.
Интригующее начало, не правда ли? Сразу столько вариантов: неизлечимая болезнь, приговор суда, суицид, в конце концов. Но не торопитесь с выводами — на самом деле все куда проще и намного банальнее: через пять дней наступит мое полное совершеннолетие, то бишь двадцать один год. И вот после этого знаменательного события мне однозначно не жить. Причины тому сугубо житейские: деньги и власть. Или же власть и деньги – не суть.
Почему именно сейчас? Да потому что раньше нельзя было – «детоубийство» руководством кланов, где заседают сплошь увенчанные сединами мужи от семидесяти и выше, воспринимается крайне негативно. Вовек потом не отмоешься. Проще уж подождать чуток.
Ну а инициатором цепочки событий, апофеозом которой должна явиться моя безвременная кончина, выступит никто иной, как мой родной – и где-то даже любимый – дядюшка.
Тот самый, что сейчас стоит посреди каюты и неодобрительно пялится на меня через пенсне — весь из себя образцовый аристократ, от носков лаковых штиблет до напомаженных волос. Жаль только, ростом не вышел, равно как и общей комплекцией, чего не компенсировать ни классическим костюмом-тройкой, ни щегольской эспаньолкой, ни изящной тростью. А вот голос не подкачал, хоть и изрядно контрастировал со щуплым телосложением —глубокий баритон, лишь самую чуточку не дотягивавший до баса. Голосом, да еще уверенностью, дядька и привлекал людей. И я тут не исключение.
– Александр! Я не потерплю с твоей стороны подобного разгильдяйства!
Ч-черт! И далась ему эта примерка! Сам же прекрасно знает, что мне всего ничего осталось, ну неужели нельзя хоть эти последние деньки дать прожить в свое удовольствие? Вот к чему вся эта запланированная показуха — официальный прием, куча подарков, не менее официальная церемония чествования нового официального главы клана и куда более камерная последующая гулянка? Кстати, именно на ней я и должен кони двинуть, по какой-нибудь неочевидной, но совершенно естественной причине – маслиной подавиться, или от внезапно проявившейся аллергии на игристое вино загнуться. Даже интересно, что именно они придумают…
– Александр, ты меня вообще слышишь?
— Да слышу, слышу, — отмахнулся я, не отрываясь от здоровенного изогнутого монитора — антикварного, а потому и страшно дорогущего. Впрочем, как и вся остальная обстановка каюты — бывшего личного кабинета моего отца. Тот всегда пренебрегал новомодными голографическими дисплеями, почитая их абсолютно бездуховными. Ну а я придерживался аналогичных взглядов, причем исключительно из упрямства. — Дядь Герман, давай потом, я занят.
