1
Нужная кнопка не работала — Игаль выяснил это уже после того, как створки лифта закрылись, и вошедшие вместе с ним стали поочередно тыкать указательным пальцем в панель управления, словно обвиняя ее в чем-то недопустимом. В случае Островского обвинение оказалось небезосновательным: кабина проигнорировала семнадцатый этаж, как будто его не существовало вовсе. Вернувшись в огромный вестибюль, Игаль с трудом нашел прилавок консьержа-охранника.
— Кнопка не работает? — радостно переспросил тот. — И не должна работать! Сначала нужно подняться на четырнадцатый и пройти направо до конца, до двери с надписью «Этаж № 17».
— Семнадцатый этаж на четырнадцатом? — удивился Игаль. — Это что-то новенькое.
— Ничего новенького. Это проход к внутреннему лифту. Встанешь перед камерой, позвонишь, они и откроют… — консьерж подмигнул всем лицом и добавил свистящим шепотом: — Или не откроют, это уж как им заблагорассудится…
Заблагорассудилось открыть. Внутренний лифт был тесен и скрипуч; на выходе из него Игаля встречал озабоченный серолицый мужчина в роговых очках, мятой рубашке и слишком коротких брюках с подтяжками. Для полноты картины ему не хватало разве что нарукавников.
— Господин Островски? — серолицый дождался утвердительного кивка и протянул гостю мягкую, бескостную на ощупь ладошку. — Очень приятно. Меня зовут Шимон. Пройдемте, нам сюда.
В комнате Шимон кивнул Игалю на стул, одиноко стоявший посередке, а сам забрался в высокое кресло на колесиках по ту сторону старомодного с дерматиновым покрытием стола:
— Садитесь, господин Островски… Или правильней будет доктор Островски? Или даже профессор Островски?
— Можно просто по имени…
Игаль сделал инстинктивную попытку придвинуться поближе к собеседнику, но стул, жалобно скрипнув, остался на месте. Хозяин кабинета сочувственно наблюдал за происходящим с высоты своего насеста.
— Привинчено, — скорбно подтвердил он. — Мне и самому неудобно, но ничего не поделаешь: правила…
Два месяца тому назад associate professor Хайфского Техниона доктор Игаль Островски получил предложение включиться в проект одного из самых серьезных предприятий Авиационного концерна. Заранее предупрежденный о повышенном уровне секретности, он был тем не менее поражен устрашающим видом анкеты, которую ему прислали на дом со специальным курьером. Объем ее измерялся даже не чудовищным количеством граф, а чудовищным количеством глав. В другое время Игаль просто отказался бы от затеи, обескураженный подобным бюрократическим издевательством, но в том-то и дело, что время выпало необычное. Надвигался шабатон — так называемый «субботний год» — год свободы от повседневной рутины лекций и лабораторной поденщины, год расширения научных горизонтов и поиска новых, неизведанных тем.
