A.А.Бестужев-Марлинский
Ночь на корабле
(Из записок гвардейского офицера
на возвратном пути в Россию
после кампании 1814 года)
Английский фрегат "Flitch" ("Стрела"),
6-й день пути.
Я помню прежних лет безумную любовь,
И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило;
Желаний и надежд томительный обман.
Шуми, шуми, послушное ветрило!
Волнуйся подо мной, угрюмый океан!
А.Пушкин
...Ветер свежал, валы разыгрывались сильнее и сильнее - фрегат наш быстро катился по темной пучине океана. Заря давно уже потухла на краю пустого небосклона. Кругом темнело - и только вдали чернелись мачты сопутного нам русского флота, только мерцали по кораблям фонари, будто звездочки. Я сидел на корме, на коронаде, и любовался великанскими валами, которые как будто наперерыв гонялись за фрегатом, достигали его и с журчанием, с плеском о него разбивались. Фрегат вздрагивал при каждом ударе; клонился набок перед каждым напором ветра и снова вставал с треском и скрипом. Вахтенные матросы дремали по своим местам, и лишь однозвучное восклицание лейтенанта: "Steerboard! Backboard!" (право руля, лево руля) и вечный ответ: "Yes, yes" (слушаю!) повременно нарушал сторожной сон мореходцев. Я уже ознакомился с морскими опасностями и привык их не бояться. Притом равнодушие всех окружающих внушает спокойствие и самому робкому путешественнику; я беззаботно предался мечтаниям под свистом ветра, и, между тем как взоры мои летали за брызгами сшибающихся валов, мысли стремились далеко, очень далеко.
- Опять мечтаешь! - сказал мне капитан фрегата Рональд, тихо ударив по плечу, - а любезные твои товарищи беспечно пируют с нашими моряками в кают-компании. Но скажи искренно, dear Alister*, куда и к кому летала теперь крылатая мысль твоя?
______________
* Дорогой Алистер (англ.).
- Я упредил быстроту твоей стрелы, капитан! я уже был на родине, милый Рональд!
Но я опишу прежде, кто был этот Рональд.
Он шотландец; говорят, отличный офицер на море и на суше; высокого росту и стройного стана, русоволос и смугл: две редкие вещи в британской природе. Не красавец, но, право, если б я был женщиной, то трудно б было в него не влюбиться. Какая-то суровая грусть придавала бледному лицу его важность и занимательность. Его глаза сверкали редко, но видно было, что это зарево прежнего пожара страстей. Есть глаза, которые с первого взгляда вызывают откровенность и заверяют дружбу; таково было благородное лицо Рональда. Мы с первой встречи были уже друзьями.
- Я был на родине! - повторял я.
- Счастливец! - сказал со вздохом Рональд. - Для тебя расцветает там будущее, но для меня оно нигде не существует.