Хороший день для зомби-апокалипсиса

ГГ пьёт, курит, дерётся, матерится, изменяет своим женщинам и вот совершенно точно не является положительным Героем! Впрочем, отрицательным его тоже не назовёшь. Типичный «хороший плохой парень», каких в России, особенно в глубинке — пятачок за пучок.

Много «чернухи» и «неаппетитных» подробностей.

ПЫ. СЫ. Мир (на всякий случай) АИшный и параллельный. Все совпадения с фамилиями, именами и образами родного истеблишмента — просто совпадение, без подтекста и контекста.

ПЫ. ПЫ. СЫ. Фотографии не всегда соответствуют тексту и вставлены чаще всего просто для антуража и ПРИМЕРНОГО понимания, о чём же я пишу.

— Блять… — повернувшись на бок, я накрыл голову подушкой, спасаясь от шума во дворе, но минуту спустя скинул её из-за душной жары, — как же вы, суки, заебали! Белочка у них, блять!

Раз уж проснулся… Не открывая глаз, я зашарил рукой по дивану, надеясь на прекрасное, но вместо круглой Натахиной задницы наткнулся на кота, сделавшего «кусь».

— Пидорас шерстяной! — в сердца ругнулся я.

— Пф-ф! — отшипевшись, кот тяжело сиганул на разложенную гладилку, на шкаф, и повернувшись ко мне откормленной жопой кастрата, принялся вылизывать бесполезное хозяйство, утонувшее в густой пепельно-полосатой шерсти.

— Вот и поговорили… — сев на скрипнувшем, давно продавленном диване с торчащими пружинами, потёр мятое лицо руками, и вспомнил наконец, что у Наташки в магазине сегодня какая-то проверка или инвентаризация. А значит, опять придёт поздно, злая как три собаки, и из секса у нас будет только церебральный вариант.

— Ну и что встал? — оттянув резинку семейников, спросил я, — Спи давай!

Нашарив ногами разношенные тапки, сунул в них ноги и по-стариковски прошаркал в крохотный санузел, изрядно облагороженный моими силами.

«Плитку надо бы переложить» — по-хозяйски подумал я, восседая на белом троне с сигаретой в нечищеных зубах.

— Надо бы… — протянул я вслух, делая затяжку и стряхивая пепел в консервную банку, стоящую справа на узкой металлической полочке, — но нахуй! Когда из секаса остался только мозгоёбство, то не сильно и всралось! Да и Маринка намёки намёкивает.

Думая об упругих прелестях Маринки, умылся и почистил зубы, затем вернулся в комнату, надеясь на тишину, покой и благость. Увы, во дворе молодожёнки продолжали орать — громко, изобретательно и с театральным надрывом. Пожелав алкашне всего хорошего и любви побольше, нацепил наушники, и найдя свою подборку, сделал музыку погромче, забивая уличный шум.

— Что насчёт пожрать? — задался я извечным вопросом, открыв дверцу кредитного огромного холодильника, совершенно неуместного в крохотной, бедно обставленной комнатушке, — Йогурты, снова йогурты, колбаса…