Родники мужества

Шла осень 1943 года. В это время я заканчивал курсы усовершенствования высшего политсостава при Военной академии имени М. В. Фрунзе. И вот буквально накануне выпускных экзаменов был неожиданно вызван на беседу к начальнику управления кадров ГлавПУРа РККА генерал-майору Н. В. Пупышеву.

Николай Васильевич вначале внимательно оглядел меня, а уже затем начал листать мое личное дело, проговорил как бы про себя:

— Полковник Выборных… Возраст — тридцать один год. Воевал под Москвой, на Курской дуге… Куда же теперь? — И, еще раз измерив меня оценивающим взглядом, предложил: — На север, в политотдел армии. Устраивает?

От неожиданности я растерялся. Потому что хоть и был готов к любому назначению, но на север… Те фронты мы вообще считали как бы второстепенными, спокойными. И вдруг… А ведь казалось, что в академии нас готовят для более серьезных дел.

Заметив мое замешательство, Пупышев усмехнулся. Спросил понимающе:

— Не то?.. — Я кивнул и с мольбой впился глазами в генерала. — Что ж, — закрыл мое личное дело Николай Васильевич. — Подберем тогда дело погорячее.

И предложил мне вступить в должность начальника политотдела 1-го гвардейского стрелкового корпуса, входившего тогда в состав войск 4-го Украинского фронта. Это предложение я принял с радостью.

…Последний скромный семейный ужин. И вот, распрощавшись с женой, с товарищами по учебе, я поздно вечером уже занял свое место в поезде, уходящем на юг.

Сложные чувства теснились в душе. Трудно было расставаться с семьей. Жалко и жену, которая, провожая меня, даже и не пыталась скрыть тревоги, десятки раз повторяя одно и то же:

— Береги себя, не лезь под пули…

— Не полезу, — пообещал я ей.

Но легко сказать — не полезу. На то она и война, чтобы ходить в атаки, силой ломать силу врага. И уж кому-кому, а коммунисту, политработнику самой судьбой назначено быть в этой ломке впереди, подавать людям пример в бою. «Так что, — подумалось, — дорогая моя жена, боевая подруга, прости уж меня за эту невольную ложь. Ты ведь и сама отлично знаешь, невыполнимы твои просьбы. А высказываешь их так, для собственного успокоения…»

По мере того как поезд все дальше уходил от Москвы, мысли о доме и семье слабели, их упорно теснили другие. Естественно, о моем будущем. Где, по каким весям пролягут теперь мои новые фронтовые пути-дороги? Какие испытания ожидают меня? Воображение тут же уносило меня вперед, к неведомому пока еще Мелитополю — конечному пункту следования. И даже дальше — в дивизии и полки, в батальоны и роты, как бы рассредоточенные длинной цепью по огнедышащей линии фронта. А ведь за их нумерацией — люди. Как хочется поскорее увидеть их, услышать, понять. Слиться с ними воедино. Ведь мне, будущему начальнику политотдела, предстоит работать с ними. И особенно, конечно, с коммунистами, через них проводить в массы бойцов замыслы и волю командиров.