Женуина осталась одна в огромном городе. Сан-Паулу был совсем не похож на Рио. В Рио море было как часть города. Бухта вгрызалась прямо в сердце Рио, и люди с корабля высаживались в самом центре. Казалось, будто бы вторую половину города поглотили волны. И вообще её любимый город, не походил ни на какие другие: расположившись на равнинной болотистой земле, окаймляющей бухту, он вкрадывался между отвесных холмов, которые сжимали его со всех сторон наподобие пальцев в слишком узкой перчатке. Улицы длиной в двадцать, тридцать километров скользили у подножия гранитных скал, склоны которых были так круты, что никакая растительность не могла за них зацепиться. Но были поразительные места: где-нибудь на отвесной террасе или в глубокой расселине умещался островок леса, совершенно девственного, так как подступиться к нему было невозможно. И ещё одна странная особенность была у Рио: чем беднее был человек, тем выше находилось его жилище, и только во время карнавала нищета спускалась в город и наполняла улицы гортанным пением и тревожащими душу мелодиями гитар.
Совсем другим был Сан-Паулу. Здесь море ластилось к городу, словно огромный зверь, и вечерами над ним вставал туман, через который проглядывал кусок красноватой луны, подобно блуждающему и тревожному фонарю.
Женуине удалось найти комнату на окраине города, в тех местах, где много было белокурых голубоглазых людей. Это были потомки немецких колонистов, которые приехали сюда в середине прошлого века и поселились в благословенном районе, где меньше всего чувствовались тропики. Улицы здесь были застроены домами с островерхими крышами и носили немецкие названия, повсюду звучала немецкая речь, на террасах пивных старики с бакенбардами и усами курили длинные трубки, увенчанные фарфоровыми головками. Женуина нашла комнату в чистеньком домике, где хозяйка в чепце и белом фартуке объяснила ей, что за назначенную плату ей полагается утром таз холодной воды, две булочки и яичница.
Женуина не могла сидеть дома и вышла на улицу. В этот день был какой-то праздник, поэтому все маленькие магазинчики и рыночки были открыты. Улицы были украшены зелёными пальмовыми ветвями, а на главной площади шло действо. По старой португальской традиции добровольцы из местных жителей изображали сражение между маврами и христианами. К храму двигалась процессия, несущая огромный корабль из картона, и воздух был пропитан испарениями пинги – водки из сахарного тростника. Чудовищно пьяные, наряженные в лохмотья, чернокожие вызывали друг друга под удары барабана на состязания в непристойных сатирических песнях. Здесь же на улице сидел бродячий лекарь, который прикладывал золотое кольцо к ячменю на глазу молодой красотки, чья профессия не оставляла сомнения.
