Ю.Семенов
Путь в новогоднюю ночь
Люди
На столе ответственного секретаря нашей газеты Сапырина лежит только что вскрытый конверт. Сапырин откладывает в сторону три листа, а остальные протягивает мне.
- Этот документ, - говорит он, - важен как программа.
Сапырин любит преувеличения, я знаю. Но я молчу и улыбаюсь. Я смотрю на листки бумаги, которые он протянул мне. Они вырваны из ученической тетради. Аккуратные синие клеточки были предназначены для мудреных арифметических задач о трубах, которые почему-то забирают воду из бассейна, или о поездах, которые стремительно катят навстречу друг другу, но никак не могут встретиться.
На листках бумаги вместо цифр - слова. Если листки эти попадутся учителю словесности, он их исчеркает красным карандашом: чуть не в каждой строке - ошибка. И почерк корявый. Неровный, заваленный влево.
Это письмо в редакцию - описание профсоюзного собрания, которое созвал старик Алаторцев, старейший в Сибири поисковик алмазов. Собрание происходило в тайге, в двухстах километрах от человеческого жилья, на берегу порожистой, стеклянной Сумары.
Созвал экстренное собрание Алаторцев потому, что Анатолий Горохов, начальник их поисковой партии из экспедиции профессора Цыбенко и Воронова, приказал прекратить поиски алмазов по Сумаре.
Осень шла за геологами. А за осенью следует зима. А с зимой в тайге нужно считаться. Но геологи решили не считаться с зимой, потому что здесь, у Сумары, должны быть алмазы. За это говорили данные шлихов и опыт стариков. Алмазы должны быть здесь, только надо получше поискать. Со злостью. Без злости алмаза не найдешь. А Горохов велел прекратить поиски.
Он был крепким человеком, он каждое утро купался в реке, делал зарядку и сохатого бил одной пулей. А сейчас он не хотел никого слушать.
- Мы перевыполнили все планы, - говорил он, - мы прошли с поисками на сто километров больше, чем надо было. За это всем будет премия.
- Да нам алмаз нужен, - злился Алаторцев, - а не премия! Она сама собой приложится.
- Может, ты и от зарплаты откажешься? - засмеявшись, спросил Горохов и начал намыливать щеки, Он брился каждое утро и уверял, что, если кончатся лезвия, он станет бриться топором.
- Зачем же отказываться? - удивился Алаторцев. -Никак не откажусь, я до денег жадный.
- Так в чем же дело? Через неделю вернемся в поселок, и ты переведешь деньги на аккредитив.
- Что касается меня, - заметил Лешка Пашков, самый молодой в партии рабочий, - так я бы аккредитивы красного цвета делал.
- Это почему? - спросил Алаторцев.
- А потому, что я дальтоник. Мне синий цвет глаза режет.
