Кот, Дракон и свежая кровь
Гальциона приняла новых пассажиров неохотно. Она медлила снимать купол, когда перенесла людей на борт, замялась, открывая им проход во внутренний коридор, возмутилась, помигав освещением, когда Иватарн провёл гостей в центральный отсек. Не на нижние ярусы как обычно, где располагались камеры для заключённых под стражу, — под её неусыпную стражу! — а в гостиную. Гальциона ревновала хозяина ко всем пассажирам, но эти ей особенно не нравились. От них пахло опасностью. Не такой угрозой, простой и понятной, как всегда пахло от герти, которого она тоже недолюбливала и время от времени била током или выключала ему свет в самые интересные моменты его повседневности на корабле. Нет. Эти пахли большими неприятностями. Глобальными. Катастрофическими. И поэтому Гальциона всеми силами пыталась предупредить любимого хозяина об этом. Но хозяин её игнорировал.
— Я не хочу считать вас преступниками и помещать в камеры, — сказал Иватарн, приглашая Файлэнга и Саартана в гостиную. — Не давайте мне повода пожалеть об этом. Переход будет не очень длинным, но отдохнуть вы успеете. Можете перекусить или выпить. Я скоро вернусь.
И ушёл.
Кот отнёс бесчувственного Михея в свою каюту. Уложил на узкую койку и написал скупую записку: «Ничего не трогай». Подумал и приписал: «Убью. Кот». И положил её рядом с подушкой. Снял плащ, бросил его на спинку кресла. Оглядел рану на боку, поморщился — самому не затянуть. Раны, нанесённые оружием из серебронга, не заживают и требуют специальной обработки даже у крутых драконов, что уж говорить о герти. Кот потянул прилипшую к телу рубашку, отодрал лоскут вместе с образовавшейся свежей корочкой запёкшейся крови, зашипел. Из раны толчком выплеснулась желтоватая жидкость, и кровь, густая и почти чёрная, потекла широкой полосой, заливая пояс и брюки. Кот стащил с себя рубашку, скомкал её и прижал к боку.
Дверь отворилась. В комнату бесшумно скользнул Иватарн. Увидел быстро буреющую рубашку у напарника, всплеснул руками:
— Ну что за самодеятельность?!
Он подскочил к Коту, опустился перед ним на одно колено, решительно вырвал из руки намокшую рубашку. Отбросил её в сторону, зажал рану ладонью.
— Я вытяну частицы серебронга, потерпи, — тихо сказал он и отвёл ладонь в сторону, собирая пальцы в пучок.
Из раны вылетел целый рой серебристых искорок. Кот заскрежетал зубами и тоже опустился на колено рядом с напарником, уткнулся ему лицом в ключицу, тяжело задышал.
— Потерпи, — повторил Иватарн, обнял его свободной рукой и погладил по коротко стриженому затылку, как маленького.
