1
На утреннюю зарядку можно ухлопать битый час, отвлекаясь на посторонние мысли, но можно уложиться в двадцать минут. Вот именно «уложиться»: зарядку я делаю главным образом лежа, по системе хатха-йога...
Кто такие индийские йоги, я отчасти узнал (многие узнали) из фильма «Индийские йоги. Кто они?». Сценарий этого фильма написал советский доктор Зубков. Он прошел в Индии соответствующий курс обучения йоге, вернулся домой и щедро делится с соотечественниками тем, что усвоил в Индии. Не только делится — проповедует йоготерапию, йогопрофилактику как наиболее верный путь к горячо желаемому каждым владению самим собой. В одной из публикаций д-ра Зубкова (в журнале «Сельская молодежь») я прочел о том, что ежедневная зарядка по системе хатха-йога обязательна в Индии для студентов и полицейских: полицейским дарует необходимое для справедливого решения конфликтных дел спокойствие, студентам — способность сосредоточиться на изучаемом предмете, не отвлекаться по пустякам. Д-р Зубков подчеркивает: хатха-йога не развивает мышцы, как физкультура (хотя развивает и их, развивает), а вводит в обетованную сферу духовной гармонии.
Наука-проповедь д-ра Зубкова не миновала меня. Я не только почитывал «Сельскую молодежь», но иногда печатал в этом журнале собственные бессюжетные рассказы и эссе из сельской жизни (т. е. меня печатал редактор Понцов).
Утренняя зарядка по системе Зубкова, изложенной в «Сельской молодежи», вошла в распорядок моей жизни, как завтрак, обед и ужин, катание зимой на лыжах, летом купание, осенью хождение по грибы, весной по подснежную клюкву, как, наконец, работа, слушание музыки, глядение на картины, чтение книг, сидение за столом в компании друзей и подруг...
Утром, едва проснувшись, я вскакивал с постели, расстилал на полу старый-старый, гораздо старее меня самого, ковер зеленоватого, растительного цвета...
На ковре вытканы олень, олениха и маленький олененок — все терракотового цвета в белую крапинку. И еще пять грибов, может быть, мухоморов, с бордовыми шляпками, тоже в крапинку.
Когда я был маленьким, этим ковром с олешками и грибами застилали круглый, не обеденный, а как бы гостиничный стол красного дерева, на гнутых ножках. Стол, застеленный ковром, служил украшением интерьера жилища — простого сельского дома, — и еще на нем гладили белье: постилали поверх ковра полосатый матрасник и гладили. (В пору моего детства матрасник набивался сеном, тогда получался матрас.) Гладили: мама, бабушка, тетушка, домработница Дуня. Кто-то из них во время глаженья — гладили большим чугунным утюгом с полным чревом горячих угольев, дымящим, как паровоз, пахнущим баней, угаром (мы жили в поселке при леспромхозе, у нас была своя баня) — выронил из утюга уголек. Могла выронить Дуня, она отличалась рассеянностью и еще ворчливостью. Матрасник сразу прогорел, ковер тлел долго, в нем выгорели два гриба из пяти. Мог заняться пожар; слава богу, унюхали, погасили...
