– Назовите ваше полное имя для протокола.
– Ронан Август Венц.
– Возраст?
– Девятнадцать лет.
– Вы знаете, почему оказались здесь сегодня вечером, Ронан?
«Потому что это конец пути».
Детективы ждали ответа. Один выглядел низким и тучным, на нагрудном значке его значилось «Ковальски». Харрис был выше, с усами. Я сложил руки на груди и холодно взглянул на них, притворяясь, что комната для допросов с белыми стенами вовсе, черт возьми, не подавляла меня. На столе, возле толстой папки с моим именем, стояли пластиковые стаканчики с черным кофе. Висящая в углу камера уставилась на нас черным глазом. Все происходящее здесь записывалось.
Я упорно молчал, и детективы обменялись взглядами. Затем Харрис поднялся на ноги и встал за спиной коротышки Ковальски.
– Где вы были тридцатого июля около одиннадцати вечера?
– У себя в квартире.
– Что вы делали?
– Смотрел телевизор.
– С вами был кто-то еще?
– Нет.
Он кивнул на мои сбитые костяшки пальцев.
– Как это случилось?
– Не помню.
Дерьмовый ответ, но правда была не намного лучше.
Ковальски хмыкнул.
– Вы не помните?
– Разве вы можете спрашивать меня об этом без адвоката?
– А вам нужен адвокат, Ронан?
– Мы просто беседуем, – вмешался Харрис. – Ваши руки изрядно пострадали. – Он взял со стола мою папку. – Многие из тех, кто находился рядом с вами, мистер Венц, вдруг оказываются «поврежденными». Верно? Начиная с вашей матери.