Бьютт.
Посвящается моему неиссякаемому источнику вдохновения, прекрасно-отвратительной личности, страннейшему из когда-либо существовавших.
"В следующей жизни я хочу быть старым барменом. Иметь маленький бар в какой-нибудь дыре вроде Пеликан-Айленда. Ко мне бы редко кто наведывался, местные бы обходили меня стороной, предпочитая моей лачуге места поприличнее. Изредка заглядывали бы рыбаки и дальнобойщики, оказавшиеся в нашем скудном округе проездом.
Я бы целыми днями протирал пыльные бутылки и мутные стаканы. Редко бы пил сам. Жители деревни знали бы меня как чекнутого отшельника с глазами, затянутыми пеленой. У меня никогда бы не было семьи, моим лучшим другом было бы старое охотничье ружьё - единственный постоянный обитатель моего бара.
Я бы курил сигареты тоннами, с улыбкой наблюдая за теми, кто от этого отказывался, полагая, что в отказе секрет вечной жизни. Знал бы как скрепит каждая половица прогнившего деревянного пола, как она меняет оттенок, когда намокает.
Я бы никогда не разговаривал и со мной бы никогда не пытались заговорить. У него была жизнь, думали бы обо мне. Он никогда не чешет языком. Что творится в этой голове, такой же запылённой, как и его бутылки.
Я бы хотел выкинуть детство, отрочество, юность и молодость из своей жизни. Отказаться от всего того, что люди обычно считают алмазом своих жизней, и очнуться в сознании уже в возрасте лет сорока пяти. Пропахнуть насквозь перегаром, пропитаться дымом сигарет. Водить беспорядочные связи.
Проснуться утром с девушкой, лица которой не вспомню, если отвернусь. За окном будет дождь. Серая комната. Капли будут стекать с листьев. Я закурю. Она сделает что-то вроде попытки меня обнять, я сдержу неприязнь, вызванную прикосновением. Она устроит скандал, соберёт вещи и уйдет из моего жилища. Вчера я в первый раз увидел её лицо, сегодня - в последний.
Секс для меня никогда не будет источником удовольствия. С трудом понимаю, зачем вообще это делать, лёжа в постели. Пара сильных толчков бёдрами - такое можно с лёгкостью провернуть и на барной стойке.
К пятидесяти годам жутко похудею, возможно подсяду на наркоту. В какой-то момент посмотрю на свои руки - некогда сильные и точёные в молодости, будто бы сделанные из мрамора - и увижу выступающие вены, бесконечные загнивающие ранки и расчёсанную до крови в нескольких местах кожу.
Не вспомню, в какой момент обнаружу седину в копне грязных запущеных волос. Этот момент останется в том времени, от которого я предпочёл отказаться.
В какой-то день стану тем самым старым барменом. Наверно, каждый день моего существования постепенно трансформировал меня в
