Василий Шукшин
Живет такой парень
Есть на Алтае тракт -- Чуйский. Красивая стремительная дорога, как след бича, стеганувшего по горам.
Много всякой всячины рассказывается, поется, выдумы-вается о нем. Все удалые молодцы, все головорезы былых лет, все легенды -- все с Чуйского тракта.
Села, расположенные вдоль тракта, издавна поставляли ему сперва ямщиков, затем шоферов. Он (тракт) манит к себе, соблазняет молодые души опасным ремеслом, сказка-ми, дивной красотой. Стоит разок проехать от Бийска до Ини хотя бы, заглянуть вниз с перевала Чике-таман (Чик-атаман, как зовут его шоферы) -- и жутковато станет, и снова потянет превозмочь страх и увидеть утреннюю нагую красоту гор, почувствовать кожей целебную прохладу поднебесной выси...
И еще есть река на Алтае -- Катунь. Злая, белая от злос-ти, прыгает по камням, бьет в их холодную грудь крутой яростной волной, ревет -- рвется из гор. А то вдруг присми-реет в долине -- тихо, слышно, как утка в затоне пьет за ост-ровом. Отдыхает река. Чистая, светлая -- каждую песчинку на дне видно, каждый камешек. И тоже стоит только разок посидеть на берегу, когда солнце всходит... Красиво, очень красиво! Не расскажешь словами.
И вот несутся они в горах рядом -- река и тракт. Когда глядишь на них, думается почему-то, что это брат и сестра, или что это -- влюбленные, или что это, наоборот, ненавидя-щие друг друга Он и Она, но за какие-то грехи тяжкие закол-дованные злой силой быть вечно вместе... Хочется очелове-чить и дорогу, и реку. Местные поэты так и делают. Но нельзя превозмочь красоту земную словами.
Много, очень много машин на тракте. День и ночь гудят они, воют на перевалах, осторожно огибают бомы (крутые опасные повороты над кручей). И сидят за штурвалами чумазые внимательные парни. Час едут, два едут, пять часов едут... Устают смертельно. В сон вдруг поклонит. Тут уж луч-ше остановиться и поспать часок-полтора, чтоб беды не на-делать. Один другому может так рассказывать:
-- Еду, говорит, и так спать захотел -- сил нет. И заснул. И заснул-то, наверно, на две секунды. И вижу сон: будто одним колесом повис над обрывом. Дал тормоз. Проснулся, смотрю -- правда, одним колесом повис. Сперва не испугал-ся, а вечером, дома, жутко стало...
А зимой, бывает, заметет Симинский перевал -- по шесть, по восемь часов бьются на семи километрах, прокладывают путь себе и тем, кто следом поедет. Пять метров разгребают лопатами снег, пять -- едут, снова пять -разгребают, пять -- едут... В одних рубахах пластаются, матерят долю шофер-скую, и красота вокруг не красота. Одно спасение -- хоро-ший мотор. И любят же они свои моторы, как души свои не любят. Во всяком случае, разговоров, хвастовства и раздумий у них больше о моторе, чем о душе.
