Давно-о это было…
В ту пору день и ночь не сменяли друг друга, а солнце и луна светили одновременно. Хозяин всего сущего Ингаунуамаган отдыхал от сотворения мира, а его единственная дочь — величественная и прекрасная красавица река — Ирравади медленно несла свои воды к морю.
И вот однажды вышел на берег реки молодой охотник — Падме. Был он так строен телом и пригож лицом, что Ирравади невольно замерла и залюбовалась. Остановился бег воды, и образовалось озеро. В одно мгновение полюбила она молодого охотника больше всего на свете. А Падме тем временем скинув одежды, со смехом бросился в воду. И красавица Ирравади приняла его в свои объятия. Он долго купался, а дочь небесного владыки обнимала и ласкала простого смертного, словно тот был равен богам. Плавая в прозрачной воде и ныряя в изумрудные глубины, юноша не заметил нежности реки, ему просто было хорошо. Накупавшись вдоволь, он быстро вышел из воды, оделся и отправился по своим делам. А красавица река осталась в долине, нести свои воды к морю.
С тех пор потеряла Ирравади покой и сон. Все время думала она о молодом охотнике, вспоминая их единственную встречу.
Между тем сердце Падме уже было занято другой красавицей — простой деревенской девушкой. Сингкуше — так звали избранницу Падме — в деревне была всеобщей любимицей. Она была хороша собой, доброта ее не знала границ; ее улыбка согревала не хуже солнечных лучей. У нее всегда находилась еда для голодных, доброе слово для отчаявшихся и лекарство для больных людей. Сингкуше и Падме очень любили друг друга и планировали вскоре пожениться.
Как прознала Ирравади про соперницу — совсем покоя лишилась. Пришла она к отцу, рассказала о своем несчастье, и попросила его сделать так, чтобы Сингкуше и Падме перестали любить друг друга. Опечалился владыка всего сущего, и говорит:
— Дочь моя единственная, ты же знаешь, что я ради тебя все сделаю. Могу горы передвинуть, могу целые континенты низвергнуть в морскую пучину… Только одно мне неподвластно — любовь. Не в моих силах заставить человека ни полюбить, ни разлюбить…
— Тогда сделай их настолько разными, чтобы любовь между ними была невозможна, а мой прекрасный Падме был всегда со мной.
— Да сбудется воля дочери моей — голос Ингаунуамагана стал подобен грому — Пусть тот, кто был мужчиной и звался Падме, станет растением, а та, что была женщиной, и звалась Сингкуше, станет насекомым!.. Да будет так!..
Взял Ингаунуамаган золотую чашу, зачерпнул воды из большого моря Макчинтунгу и вылил на спящего Падме. И превратился молодой охотник в прекрасный горный лотос.
