Предисловие к русскому изданию
Я очень рад тому, что мои гиффордские лекции переведены на русский язык. За время моей научной карьеры у меня было много контактов с представителями русской теоретической физики. Особенно большое влияние оказали на меня работыЛьваДавидовичаЛандау, ученого глубочайшей интуиции и широчайших познаний. Но как бы высоко ни оценивал я науку, позволяющую нам понять великолепную картину физической вселенной и ее историю, тем не менее, еще больше меня волнуют и еще более значительными мне представляются религиозные прозрения, которые позволяют увидеть божественный Разум и Волю, лежащие за пределами того, что может раскрыть наука. Для меня большая честь поделиться с русскоязычным читателем некоторыми соображениями на этот счет.
Наука и богословие едины в убеждении, что существует некая истина относительно природы вещей, которая может быть открыта и принята. Подобное единство особенно важно в наш постмодернистский век, ибо оно противостоит широко распространенному мнению, будто человеку доступны лишь различные взгляды, но не истина. Конечно, наука и религия имеют дело с разными аспектами истины, относящейся к одному миру — миру человеческого опыта. Объект научного исследования — объективные явления, которые можно проверить экспериментальным путем, в то время как религия обращается к надличностной реальности Бога, то есть месту встречи, где исследование должно уступить дорогу доверию, и где отклик человека заключается не только в понимании, но и в послушании. Тем не менее, я считаю науку и богословие интеллектуальными родственниками. Им есть что сказать друг другу, и совместно они позволяют нам понять действительность значительно глубже, чем мы могли бы это сделать, оставаясь в рамках лишь одной из них. Я надеюсь, что последующие страницы докажут истинность этого утверждения.
Джон Полкинхорн Кембридж, 1997
Я был весьма польщен, получив приглашение от ректора, сэра Дэвида Смита, и ученого совета Эдинбургского университета прочитать у них курс гиффордских лекций в 1993—1994 учебном году. Я хотел бы выразить глубокую признательность за оказанную мне честь, а также за радушный прием, который я встретил. Мне было особенно приятно таким образом вернуться в университет, где я читал свои первые лекции.
Я глубоко признателен моему секретарю, госпоже Джозефине Браун, за набор набросков этих лекций. Я также благодарен редакторам издательства SFCK за помощь в подготовке рукописи к печати и Дэвиду Макиндеру за терпеливую работу над материалом. Моя жена Руфь помогала мне при чтении корректуры, и я очень благодарен ей за эту ценную помощь, но причины моей признательности гораздо глубже, и в знак благодарности за нашу тридцативосьмилетнюю совместную жизнь я посвящаю эту книгу ей.
