Женщина, сидевшая за столом, смотрела тупым мутным взглядом на стоявшую перед ней на столе недопитую бутылку водки. Из глаз ее ручьем лились слезы обиды. Еще раз, вспомнив, как утром ее муж Кузьма, побросав свои вещи в спортивную сумку, ушел из дома, громко хлопнув входной дверью и пообещав перед этим никогда эту дверь больше не открывать, она заплакала еще сильнее. Налив себе очередную рюмку водки, женщина выпила ее залпом и занюхала лежащей здесь же на столе корочкой хлеба. И снова по ее щекам катились слезы, и она утирала их лежащим у нее на коленях кухонным полотенцем.
Женщину, сидевшую за столом, звали Анна Михайловна Фролочкина. Но мало кто из знакомых называл ее так. При общении с ней все почему-то называли ее не Аней или Анной, а на деревенский манер — Нюрой или Нюськой. А ей так хотелось, чтобы ее звали Анечкой, Аней. Но так ее называла лишь мама. Теперь же все, включая ее мужа Кузьму и свекровь Полину Карповну, называли ее Нюрой, а за глаза чаще всего — «мамзель Нюська» или просто «мамзель». Это дурацкое прозвище приклеилось к ней еще со школьных лет.
Однажды Аня возвращалась из школы, тогда она училась в десятом классе. Начитавшаяся романов Дюма, она шла домой, стараясь шагать неторопливо, царственно, воображая, что она — королева Марго, или, как минимум, графиня де Монсоро. И так хорошо ей было чувствовать себя знатной особой, но раздавшийся неожиданно голос соседа Петра Ивановича вернул ее на грешную землю с заоблачных высот:
— Нюська, отец дома?
Все еще находясь в царстве своих грез, она неожиданно даже для себя дерзко ответила соседу:
— Какая я вам Нюська?
Старик-сосед вытаращил глаза:
— А хто ты?
— Хто — хто, — передразнила соседа Аня, — я — мадмуазель Анна.
— Хто? — снова переспросил удивленно Петр Иванович.
— Повторяю для непонятливых — мадмуазель Анна. Ясно? А отец дома, куда ему деваться?
Сосед покачал осуждающе головой и попробовал произнести так трудно произносимое для него словосочетание:
— Мадуму… музель… А, понятно — мамзель! Мамзель Нюська!
— Темный Вы, Петр Иванович, человек, — махнула рукой Аня и пошла по тропинке к дому.
Но оказалось, что разговор этот слышали бабы, стоящие у расположенного неподалеку продуктового ларька. Посмеялись они тогда над этим разговором Ани с соседом, но это обидное для Ани прозвище навсегда прилипло к ней. Сейчас ей было уже почти сорок лет, но многие односельчане, знавшие ее, в разговорах между собой называли ее не иначе как «мамзель Нюська» или «мамзель», и все понимали, о ком идет речь.
Во время учебы в школе Аня, в отличие от большинства своих одноклассников, очень много читала. После окончания школы она очень хотела поступить в пединститут, чтобы потом преподавать детям в школе русский язык и литературу. И шансы стать студенткой у нее были очень высокие. Училась она охотно и очень хорошо. Учителя постоянно хвалили ее. Может и сбылась ее мечта, если бы не перевернулась ее жизнь с ног на голову.
