Четыре года назад
— Здравствуйте, Полина!
Открывая дверь, я и предположить не могла, что увижу её… Глядя на бывшую секретаршу мужа с округлившимся животом, я пытаюсь убедить себя, что она пришла просто так… Хотя зачем ей приходить ко мне «просто так»? Я ведь в момент нашей последней «жаркой» встречи готова была вырвать все волосы на её голове. И почти сделала это. Один клочок точно остался у меня в руках.
— Нинэль? — переспрашиваю я, будто бы не узнала её, а внутри клокочет всё от нервного напряжения.
— Мы должны поговорить об Антоне Фёдоровиче, — лепечет она себе под нос, опустив голову, и теребит пальцы с обкусанными ногтями.
Ещё бы каких-то пять минут, и я вышла из квартиры… Поехала бы на маникюр и не видела того, что предстало перед глазами, а теперь…
Неужели в эту секунду мне раскроется какая-то страшная правда?
Я пытаюсь успокоиться: она ведь пока ничего не сказала, да и прошёл целый год с того момента, когда Антон уволил её, и наш брак с ним чуть было не развалился. За год ведь она должна была родить, если у них всё-таки была интимная связь… Ведь должна была?
В нос бьёт тонкий аромат парфюма моего мужа, который я подарила ему на прошлый Новый год. Это хорошие французские духи, и я ни с чем не спутаю их запах. И он доносится от неё…
— Понимаете… Он не может развестись с вами. Мы видимся с ним каждую неделю! — Нинэль начинает хныкать.
Я смотрю на неё, и мне почему-то кажется, что она не врёт. В душе становится противно, словно её поливают помоями из громадной бочки. Мне самой хочется разреветься, но я держусь. Я сильная и даже такой удар выдержу стойко.
Замечаю на руке Нинэль браслет, который видела в кармане пиджака мужа несколько месяцев назад. Я всё думала, что он подарит его мне, а потом и вовсе вылетела из головы эта проклятая побрякушка. И вот теперь я вижу его на её запястье, и сердце начинает медленно умирать.
— Я не должна была встречаться с женатым мужчиной, знаю, но я ничего не могу с собой поделать… Я люблю его! И вынашиваю его ребёнка! — она шмыгает носом и поднимает на меня взгляд. — А он любит нас, но боится оставить семью.
Сердце отбивает несколько мощных ударов, а затем замолкает, будто бы останавливается. Навсегда… В ушах стоит гул, и я просто хочу раствориться в нём. Распасться на кучу мелких атомов и слиться с воздухом, которым они будут дышать и задыхаться, как ядовитым порошком.
Он всё-таки изменял мне. С этой дрянью. И клялся, ползал на коленях год назад, твердя, что меня одну любит, что даже не посмел бы смотреть на другую. Как я ещё держусь на ногах? Не знаю! Смотрю на Нинэль и не могу и слова выдавить из себя. Слишком тяжело и нереально всё это.
