Это мой выбор.
Я заложница, но нахожусь здесь по своей воле.
Это сложно понять, если не знать всю мою историю.
— Повернись, — приказывает ровным тоном.
Я подчиняюсь: поворачиваюсь на высоких каблуках и стараюсь не нервничать, хотя от его близости проходит сминающий разряд. Хочется вздрогнуть, а еще податься назад и коснуться его тела. Но мне нельзя. Ни поворачиваться, ни тем более касаться его. Меня могут трогать его парни, но не он. Закон такой или правила, я не разбиралась, но четко им следую, чтобы не сделать еще хуже.
— Раздевайся, — не просьба — приказ.
Я привыкла. Уже без лишнего стеснения расстегиваю пуговицы на платье. Справившись с последней, отвожу руки назад и легкая ткань падает на пол. Арман отталкивает ее ногой и подходит ближе. Останавливается в паре сантиметров и просто смотрит. Я не вижу, но знаю, что он смотрит. Ему нравится мое тело, светлая кожа и умение двигаться.
— Иди к кровати, — снова приказывает, и я подчиняюсь.
Медленно подхожу к большой кровати, останавливаюсь у края и жду дальнейших указаний. Мне нельзя проявлять инициативу и делать что-то самой. Только то, что прикажет он, иначе я пошатну его авторитет.
— На колени, — слышу его голос совсем рядом.
Аккуратно поворачиваюсь к нему и смотрю куда-то в район его плеча. Поднять голову и посмотреть ему в глаза я не решаюсь, да и что там смотреть? Я и так знаю, что там ледяная холодность и отстраненность. Я медленно опускаюсь на колени и только сейчас поднимаю голову и вопросительно смотрю на него.
— Я сам, — он мотает головой и расстегивает брюки, освобождая ствол из трусов.
Прикрываю глаза и медленно касаюсь губами головки, провожу по ней языком и обхватываю ртом сильнее. Арман стоит, не двигаясь, лишь слегка помогая мне бедрами и вгоняя член глубже. Я старательно обхватываю его губами, слегка цепляю зубами и обвожу языком, чувствуя, что мужчина близок к разрядке.
— Хватит, — он резко вытаскивает член и приказывает: — Встань и повернись.
Я быстро делаю то, что он приказывает: поднимаюсь с колен и поворачиваюсь к постели.
— Давай на колени на кровать.
Если я и удивляюсь, то не подаю вида. Делаю то, что он просит, но при этом стараюсь не думать, как это выглядит со стороны. Это первый раз, когда происходящее между нами не ограничивается минетом. И это меня пугает. Я не знаю, что он запланировал и от этого мне страшно.
— Расставь ноги шире.
Я делаю то, что он просит и чувствую, как щеки начинаю гореть огнем от стыда. Мне, черт возьми, стыдно. Впервые за то время, что я здесь, мне стыдно. Хорошо что Арман не видит моего лица, и я могу спокойно уткнуться лицом вниз.
