В здании лицея как всегда тихо. И холодно. Кажется, на дворе был март. Или февраль. Судя по заснеженным улицам, бурану, мигающим фонарям и людям, старающимся не выходить на улицу без особой надобности, все-таки февраль.
Стрелка медленно тянулась к цифре «двенадцать». Человек в черном костюме закрыл гардероб, проверил наличие ключей от всех кабинетов и, облегченно вздохнув, оделся и покинул это одинокое пятиэтажное здание.
Как только ключ повернулся в замке, как по команде, в коридоре послышался стук каблуков, прошествовавший по всему этажу. Он медленно поднимался по ступенькам, периодически делая паузы по две-три секунды, будто боялся, что его услышат. На третьем этаже хлопнула дверь, еще десять секунд и стук стих. Отворилась дверь одного из кабинетов с табличкой, гласившей «34. Русский язык». Бледный свет озарил комнату.
— Уже одиннадцать тридцать, где они опять ходят? — донесся женский голос. Это не был голос в привычном понимании. Он был тихим, и призрачным. Как будто чьи-то мысли.
Поначалу казалось, что этот голос взялся из ниоткуда, но, если присмотреться, можно было заметить почти прозрачный женский силуэт — за учительским столом.
Она была одета в рубашку и брюки. Волосы — собраны в невысокий хвост. Лицо ее рассмотреть было трудно: мутное, нечеткое, черты его и вовсе, казалось, отсутствовали.
— Здрасте, Екатерина Владимировна.
В кабинет вошел, лучше бы здесь подошло «влился», высокий и такой же полупрозрачный парень. Лицо его было более четким, явно выделялся нос.
— Здравствуй, — учительница слабо улыбнулась. — А Лиза где?
— В библиотеке. Достала! Как ей еще не надоело?
Екатерина Владимировна улыбнулась:
— Не знаю.
Любовь к литературе странна и непонятна для тех, кто с ней никогда не сталкивался. А бумажные книги — удовольствие для особенно ненормальных. Для тех, кому нравится приходить в библиотеки, ходить между стеллажей, выбирая подходящую книгу, сидеть там, наслаждаться запахом старой, потрепанной бумаги и атмосферой в целом. Она точно это знала.
— Лиза тебя покинула? — насмешливо спросила Екатерина Владимировна.
— Да. Отказалась взрывать кабинет химии. Вот выполняю мечту всей своей жизни в одиночестве.
— Не надоело еще?
— Применимо ли понятие «еще» для призраков? По вашей вине, кстати, — мрачно заметил парень.
— Вполне. Иди, Дань, позови Лизу.
Он быстро покинул кабинет, как ей тогда показалось радостным. Конечно, избежать очередной промывки мозгов — счастье.
Екатерина Владимировна подплыла к окну. Ей нравилась ночь.
То время, когда все замирает. Время останавливается, на улице редко можно встретить кого-то из тех, живых людей. Она знала, что с такими никогда больше поздороваться не сможет. Для них ее не существует.
