Мириада. Том 4. 56 поэтических этюдов

Велика была тяжба.

Но итогом огневая

Злато-вечная пора.

Чья кутала, согревая,

Жизни каждые сердца…

В действительности человек не осознает, чем бы не обладал, что именно скрасит его счастье, несметно «обогатив, насытив» вплоть до отведенных лет, – кому воистину обязан его успех. Не ведал, покуда вечно лицезрел лишь сень счастья; посему и гнался за чем угодно, но не за тем, не эфемерным чувством свободы, дарующим вечное понимание; ибо круговорот одурманивающего (мысленного шторма от гонки за мнимым идеалом) не выпускал его за пределы суетного, житейского круга – к прозрению. Посему и жил в незнании от стремления в никуда, неведением поглощённый. Уповая в кого угодно, в т.ч. высшие формы, оправдывая своё несовершенство причиной врождённого или унаследованного изъяна… Но быть возможно причина в отсутствии стремления к стоящему?.. Кому-то для полнейшего счастья вообще ничего не нужно, ибо на пути (состоянию просветления, осязанию своего предназначения, легкости, понимания…) само дарование выжить, оставшись в здравии и рассудке. Триумфальное зарождает жизнь самому благообразному счастью, что возможет предстать думе «о самом величественном» у человека. Но пока прежний мир с думой ему соответственной не разрушен, “величественное” всегда будет нести конкретный образ; ибо самое грандиозное совсем иное, и не имело формы, образа, конкретики. Ибо не эфемерно. Ибо вечно. Любую отраду можно разрушить, как и любой храм, вымощенный руками идущего. Человек верит лишь в то, что мог лицезреть воочию. Посему никогда не узрит величественного; посвятив сему неопределённое кол-во лет, чтобы впоследствии до конца жизни, пребывать в ослепительно-пленительном чувстве умиротворения от непрестанного присутствия триумфального в его жизни. Стремившись пронять, прочувствовать суть формы мною затрагиваемой останешься в крат с большим, чем тот извечно возбраняющий, веривший лишь своему ничему. Ибо ничего не от того, что он никто, а от того, что в нём пусто! Ведь это хорошо верить себе, да? В кого же ещё? Но в деле, уверен ли ты, о достопочтенный, возмутивший в себе, чего не стоило, что нынешний ты, – тот, которому стоило вовсе верить?..

И однажды в свет, негласно,

Днём ненастью неподвластным:

Под эгидой птицы млечной

Родилось дитё беспечно…

Чувств великих боевой,

Дел маэстро озорной:

Вечный зодчий ремесла,

Сын забытого Творца…

…

Он был из тех, кому всегда

Судьба на диво улыбалась:

Всё от того, что жизнь чужда

Ему обыденна была…

И что являлось, как беда:

С чего волновалось

Любое, живое, всегда, –

Ему казалось, ерунда.