«Внимание – Тишина! Работает оператор!» – гласила табличка, истерично мигая над массивной гермодверью. Полковник Зорин повидал на своём веку многое. Дожил он и до седин, и до внуков, и до звёзд на погонах. И появились они у него не за выслугу лет, а за «Службу». Но всё же некоторые вещи в окружающей его действительности, были ему непонятны. Уже седьмой год он проходил мимо этой гермодвери и каждый божий день видел этот предупреждающий сигнал, но понять зачем вообще нужна эта табличка, так и не смог. Капсула оператора была установлена в отдельном герметичном помещении с приточно-вытяжной вентиляцией и фильтрами тонкой очистки воздуха. Само помещение было, чуть ли не самым защищённым и автономным местом на планете. Находилось оно глубоко под землёй в одном из бункеров уцелевших после Третьей Мировой. Само сооружение уже изначально проектировалось, как бомбоубежище, но это не помешало архитекторам наворотить дел при возведении дополнительных секций. Драгоценную «капсулу» окружали толстые бетонные стены, отлитые по специальной технологии без единой металлической вставки, армированные электронейтральными полимерами. Войти в помещение можно было через толстенную гермодверь из кевлара с вакуумным механизмом затворения, минуя герметичный шлюз и ещё одну гермодверь. При такой изоляции оператора от внешнего мира, можно было прямо под дверью устраивать тир или испытывать реактивные двигатели и даже тогда ни единого звука в капсулу оператора не проникло бы.
«Убрать эту табличку, к чёртовой матери!» – Подумал полковник и зашагал в пультовую.
– Кто сегодня в капсуле? – спросил он дежурного несколько жёстче, чем хотел, но настроение подкачало. Зорин нахмурился – непрофессионально срываться на подчинённых только из-за настроения. Но изменить себе он не мог, и свои слабости прятал под маской суровости. Какое-то недоброе предчувствие терзало его душу с раннего утра. Встал он сегодня не по будильнику, а раньше. Жена кофе пролила на мундир, пришлось в полевой форме выезжать на работу. Не редкость, конечно, но на «ковер» он привык ходить при параде. Табличка эта, опять же, что б её…
– Оператором сегодня заступил капитан Коликов. – доложил дежурный.
«Ааа, вон оно что» – Подумал Зорин и обречённо вздохнул. Теперь всё встало на свои места. Видимо, месячный график дежурств «бригады временного реагирования» затерялся у него где-то на подкорке и маленькой свербящей занозой буравил мозг с самого утра.
Капитан Коликов – личность в бригаде известная. Даже эпичная. Можно сказать, его – полковника Зорина антагонист. Его личная головная боль и надежда одновременно. Не было на свете ни единой вещи, которую бы полковник Зорин не отдал ради возможности заглянуть этому капитану в голову и понять, наконец, за что этот Коликов так ненавидит своего начальника. Почему раз за разом доводит его до белого каления и игнорирует все приказы? И, казалось бы, уволить капитана к едрени-фени и дело с концом. Но нет. Капитан Коликов, вопреки всем прогнозам и наперекор любой логике, третий год подряд оставался лучшим оператором ведомства. Ни одной, (вы только вдумайтесь!) вообще ни одной провальной операции! Ни одного просчёта. Коликов неизменно выходил сухим из воды при любом раскладе. Сам выходил невредимым и вытягивал за собой ситуации из таких прямокишечных недр, куда и проктологи со стажем не рисковали бы заглядывать. Почти на каждом задании Коликов эпично загонял себя в полную жопу, если выражаться русским языком, а после, не менее эпично, из неё выходил. И выходил, гад, чистеньким и благоухающим. А Зорин, тем временем, седел на глазах и обзаводился нервным тиком.
