Стэнли Уаймэн
ФЛОРИ
Перевод с английского Любавин Г.Л.
1643 год
Это произошло через месяц после моей свадьбы. Я запомнил этот день потому, что вся Франция праздновала победу при Рокруа. Но я думаю, что мало кто был тогда так же счастлив, как я. Стояло ясное летнее утро, и у меня было все, о чем я только мог мечтать. Река искрилась и журчала между сваями, солнечные лучи отражались от черепичных крыш и чердачных окон, но даже они были менее блестящи, чем судьба моего господина, монсеньера епископа - дворянина и блестящего придворного.
Конечно же, я был счастлив! Я вспоминал о маленькой хижине в лесах Беарна, в которой родился, видел лысую голову отца, сидевшего у подслеповатого окошка, его усталое лицо и думал о том, не слишком ли я высоко занесся. Высоко? Я только что женился на дочери королевского дворецкого, и иногда разговаривал с милордом, министром королевы - с человеком, в котором все остальные видели повелителя Франции, чье величие засияло на весь мир после смерти Ришелье.
Но этим утром, как, впрочем, и во все остальные, я напоминал себе, что человек, который высоко занесся, может так же легко и упасть.
Вскоре я спустился вниз, ожидая приезда монсеньера, который в это время обычно уезжал, чтобы присутствовать на Совете. Вернувшись, милорд потребовал к себе Просперо. Мне всегда казалось, что в звуке моего имени, когда его произносили вслух, было что-то зловещее, поэтому я нервно поспешил в кабинет. Но как я ни торопился, мне не удалось сделать это достаточно быстро, за что я и получил удары одновременно с двух сторон: дворецкий обругал меня и передал старшему клерку, а секретарь, ожидавший в дверях, схватил за шею и втолкнул в кабинет.
- Заходи, негодяй, заходи! - прорычал он мне в ухо. - И я надеюсь, что твоя шкура заплатит за все!
В этот момент на мне остановился взгляд монсеньера, и я даже задрожал. Он стоял посередине кабинета, и его полное лицо было бледным и угрюмым.
- Да! - воскликнул он, заметив меня. - Что он говорит?
- Говори! - закричал клерк, схватив меня за ухо и сжимая до тех пор, пока я не опустился на колени. - По-моему, у него довольно ума, чтобы притворяться!
- Да, я думаю, что его подкупили, - сказал секретарь.
- Он достоин того, чтобы его повесили, - поддержал их дворецкий, - не дожидаясь следующего проступка! И если милорд прикажет...
- Тихо! - воскликнул епископ, сурово посмотрев на меня. - Мы должны выслушать его.
Старший клерк выворачивал мое ухо до тех пор, пока я не вскрикнул.
- Неблагодарный! - воскликнул он. - Ты слышишь, что его милость обращается к тебе? Живо отвечай!
