Леонид Борисов
Жюль Верн
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НАНТ
Глава первая
ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОБРЫХ ФЕЙ НАД КОЛЫБЕЛЬЮ ЖЮЛЯ
Восьмого февраля 1828 года в городе Нанте произошло, среди множества других, следующее событие. Анри Барнаво, исполняющий обязанности швейцара у парадного подъезда здания местной газеты "Нантский вестник", заявил издателю и редактору месье Турнэ, что он, Барнаво, хочет сообщить ему нечто чрезвычайно важное и интересное. Месье Турнэ не обратил на эти слова никакого внимания. Тогда Барнаво попридержал хозяина своего за фалды его великолепного, подбитого белым шелком, зеленого пальто.
- Догадываюсь, в чем дело, - сказал месье Турнэ, останавливаясь подле швейцара. - Ваше жалованье за декабрь? Будет уплачено на следующей неделе. Наградные к рождеству? Знаю, знаю, мой друг; потерпите немного, - награжу по-королевски! Вы простужаетесь и хотите иметь теплое помещение? Гм... я сам нездоров и простужен до последней степени. Школьники обстреливают вас из рогатки горохом? Заведите себе ружье и палите в этих бездельников сколько можете! Советую приобрести английское: оно не убивает насмерть и весьма удобно тем, что, целясь в голову, вы всегда попадаете во что-нибудь другое...
- Если бы я умел говорить так, как вы, месье Турнэ, то фортуна давно заинтересовалась бы мною, - ответил Барнаво, вздыхая. - Мое несчастье в том, что при живости воображения весьма и весьма хромает мой словарь. Я ничего не требую от вас, так как нахожу это бесполезным.
- К делу, к делу, - поторопил Турнэ. - Не задерживайте меня! '
То, что я намерен сообщить, весьма исключительно и... короче говоря, я нашел способ увеличить количество подписчиков "Нантского вестника". Стекла ваших очков запотели. Пока вы их протираете, я успею сказать все, что надо.
Турнэ снял со своего длинного носа очки и принялся протирать их листком папиросной бумаги. Барнаво плотно прикрыл двери на улицу, ближе подошел к своему хозяину и сказал:
- Подписчиков мало потому, что ваша газета сообщает одну лишь правду. Правду подписчики могут узнать и помимо газеты. Ну, что интересного в том, что вы напишете о месье Дежуре, которому до того надоело жить, что он собственноручно повесился в парке! Я не уважаю людей, накладывающих на себя руки. Зачем торопиться, тем более, что всегда можно передумать. Вместо десяти соболезнующих строк следовало дать фельетон, осуждающий самоубийство. Целый фельетон, слышите?
- Кое-что даем по этой части, - вставил Турнэ.
- Этого мало, - возразил Барнаво. - На прошлой неделе вы напечатали сообщение о том, что у мадам Тибо в ее книжной лавочке отыскался подлинный дневник Людовика Двенадцатого. Вы написали правду, - мадам Тибо в свое время купила триста сорок девятый экземпляр того увлекательнейшего дневника, который при Людовике Двенадцатом приписывался Генриху Четвертому. Какая цель в сообщении подобных сведений? Не понимаю. Лавочка мадам Тибо торгует превосходно. На всех ваших подписчиков, а их триста семнадцать, одного экземпляра все равно не хватит. Дальше: ваши передовицы посвящены хронике Нанта. Вот тут надо врать! Выдумывать! Давать сенсацию! Тогда...
