Рэй Брэдбери
Тет-а-тет
Перевод Ю. Мачкасов
Мы шли по деревянному настилу вдоль берега в Оушн Парк однажды летним вечером, взявшись под руки, я и мой друг Сид, и заметили на одной из скамеек знакомое зрелище - прямо перед нами, неподалёку от разбивающихся волн прибоя.
- Смотри, - сказал я, - и слушай.
И мы стали смотреть и слушать.
Пожилая еврейская пара - ему я бы дал лет семьдесят, ей, пожалуй, шестьдесят пять. Одновременно движутся губы, одновременно машут руки, говорят оба, не слушает ни один.
- Я же тебе сколько раз говорил, - сказал он.
- И что ты говорил? Ничего ты не говорил, - сказала она.
- Всё я тебе говорил, - сказал он, - я тебе всегда что-нибудь да говорю. И очень даже важное, если ты хоть раз позаботишься...
- Вы послушайте его! Очень важное! - сказала она и закатила глаза. Ну, давай, я записываю.
- Да хотя бы свадьба:
- Он всё ещё про свадьбу!
- Почему нет? Сколько возни, сколько убытков:
- Это кто же возился?
- Я тебе могу показать:
- Показать, ещё чего. Вот, я заткнула уши!
Et cetera, et cetera.
- Был бы у меня магнитофон, - сказал я.
- Кому он нужен, - ответил Сид. - Я и сам могу повторить всё, что мы слышали. Среди ночи меня разбуди, и я повторю.
Мы прошли дальше.
- Они на этой самой скамейке сидят каждый вечер, много лет уже!
- Охотно верю, - сказал Сид. - Обхохочешься просто.
- Тебе это не кажется грустным?
- Грустным? Очнись! Это же готовая водевильная парочка. Я им в два дня ангажемент устрою.
- Хотя бы немного грустным?
- Да брось ты. Они же, небось, женаты лет пятьдесят. Говорильня началась ещё до свадьбы, а после медового месяца уже не прекращалась.
- Но они же не слушают!
- Ну и что? Зато по очереди. Сначала его очередь не слушать, потом её. А если бы кто-нибудь из них прислушался, вся механика остановилась бы. Фрейду бы с ними тяжко пришлось.
- Почему?
- У них всё вывешено наружу. Не о чем беспокоиться, нечего обсуждать. Небось, залезают в постель, не переставая ругаться, и через две минуты засыпают со счастливыми улыбками.
- Ты что, в самом деле так думаешь?
- У меня точно такие были дядя с тётей. Приличный набор оскорблений обеспечивает долгую жизнь.
- И как долго они прожили?
- Тётя Фанни и дядя Эса? Восемьдесят и восемьдесят девять.
- Вот это да.
- Ну, на такой-то диете - из одних слов, даже скорее ругани: Еврейский бадминтон - он подаёт, она отбивает, потом она подаёт и он отбивает, никто не выиграл, но никто же, чёрт возьми, и не проиграл.
- Никогда об этом не думал - так.
- Подумай, - сказал Сид. - А сейчас давай-ка - пора ещё по одной.
