Она была прекрасна, стройна и бледнокожа. Ее густые блестящие волосы струились вниз по обнаженной спине. Ее прелести были открыты, она придвинулась еще ближе, нежно касаясь его. Так нежно. Тонкие пальцы ласкали и щекотали его подбородок, щеки, шею.
Каждый мускул его тела напрягся, пытаясь хоть как-то контролировать себя, отогнать соблазн последним усилием воли, остававшейся в нем после долгих лет.
Он даже не знал, почему еще сопротивляется, не помнил, за какие воспоминания того, настоящего мира, цеплялась его упрямая натура. Что «правда», а что — «ложь» в этом проклятом месте, и какова цена наслаждения? Чего еще они хотят добиться от него?
Она вновь прикоснулась, успокаивая его дрожащие мускулы, и вызывая мурашки на коже в тех местах, которых она касалась. Она взывала к нему, предлагая сдаться. Сдаться.
Он чувствовал, как остатки воли покидают его, уступая упрямости. Причин сопротивляться не было. Он может спать на мягкой кровати и пуховых подушках. Запах, вонь, настолько ужасная, что даже за годы он не смог привык к ней — могла исчезнуть. Она могла сделать это с помощью своей магией. Она обещала.
Проваливаясь в пустоту, он прикрыл глаза и вновь почувствовал ее прикосновение, почувствовал даже острее, чем раньше.
А еще он услышал ее рык — ее ужасный вопль.
Потом он осмотрелся. Они находились на вершине гребня скал, одного из многих подобных мест на этой разбитой земле, которая дрожала так, что казалось — она живет, дышит, смеется над ним и дразнит. Они были высоко — он знал это. Ущелье за скалой было широким, но он не видел ничего на расстоянии, больше нескольких футов от вершины. Весь рельеф терялся в нескончаемой серой дымке.
Абисс.
Теперь кричал уже он, крик был не грубым, не первобытным, это был зов разума, морали — последних частиц того, кем он когда-то был... Он схватил ее за руку и отпихнул ее, перевернув в воздухе. Сила, с которой она сопротивлялась, лишь закрепила в его памяти воспоминания — это было сверхъестественно, она была значительно сильнее, чем могло позволить ее хрупкое тело.
Но он все же был не слабее, оттолкнув ее, он вывихнул ей руку, и лишь тогда посмотрел на нее.
Ее пышные волосы были чуть сдвинуты, и сквозь них виднелся один из ее небольших белых рогов.
"Не надо, любимый”, промурлыкала она. Сила, заключенная в этой фразе почти сокрушила его. Как и в ее физической силе, в ее голосе было что-то странное, неестественное. Она была полона чар, хитрости, совершенной лжи, которой было наполнено все это место.
С его губ сорвался вопль и он, приподняв ее, бросил со всей силой со скалы.
