Отец потерял работу незадолго до болезни мамы. После он все чаще засиживался дома. Сперва продолжал вставать, одеваться и уходить из дома еще до того, как я и Миранда уходили в школу, но через месяц или около того уже перестал бриться и спал допоздна. Когда мы возвращались, отец обычно лежал, растянувшись в одних трусах на диване в гостиной. Его светлая кожа была испещрена черными и красными татуировками, которыми он так гордился, и которые так нас смущали. В нашем возрасте папа был настоящим героем. Он всё удивлялся, как его дети вышли такими консервативными.
- Привет, ребята, - как-то раз сказал он. - Взгляните на это!
Мы сняли шляпы, стерли защитный крем полотенцами, которые мама держала у двери, и пошли посмотреть на то, что отец хотел нам показать. Папа смотрел 67 канал, прямой репортаж об Операции “Занавес”. В кадре появился маленький челнок, яркая серебристая пылинка на фоне черного космоса. Бимолекулярная нить вытягивалась из его кормы, как паутинка из прядильных желез паука. Попадая в вакуум она почти мгновенно расширялась и растягивалась в тонкую пленку призматического сечения, превращаясь в частичку огромного зонта, закрывающего землю от солнечного ультрафиолета.
- Чертовски здорово, - воскликнул отец. Ему всегда нравились новые технологии. - Посмотрите-ка, дети. Так творится история.
- Как-нибудь в другой раз, пап, хорошо? - сказала Миранда.
Я проследовал за сестрой из гостиной дальше по коридору, в мамин кабинет. Сидя за компьютером, мама одной рукой водила по экрану кистью, а другой на клавиатуре подбирала цвета и текстуры, создавая яркий пейзаж. Мы тихо наблюдали, как она отправляет изображение в очередной журнал, и только тут мама нас заметила. Может быть потому, что это был наш последний счастливый день, перед тем, как мы узнали, как тяжело она больна, я отчетливо все запомнил. Мамины волосы, мягко обрамлявшие ее лицо, озарившееся широкой улыбкой, маленькие капельки пота на верхней губе… Она протянула руки к нам и сказала:
- Идите сюда.
Потом мы с Мирандой засели за домашнее задание. Нас не пускали на улицу до того, как мы его сделаем, да и все равно из дома нельзя было выходить до сумерек. Даже тогда мама заставляла нас надевать шляпы и перчатки и мазала лица гелем перед выходом. Через пять минут мы были уже в парке и носились туда-сюда по твердой высохшей земле, прячась среди безжизненных рядов мертвых деревьев. Большинство наших друзей жили в центре города, и мы обычно встречали их у выхода из станции “72 улица”, в западной части Центрального парка. Иногда они дразнили нас, за то, что мы жили на окраине, но Миранда умела их приструнить:
