К морю мы отправились в карете, запряженной четверкой лошадей. Путь из Лондона пролегал через Кент, дорога виляла по залитым лунным светом лугам, пробегала сквозь черные, как дымоходы, лесные просеки, заворачивала в каждую попутную деревушку. Нас было трое: я, мой отец и еще один человек, который все время молчал.
— Мы накручиваем мили и мили этим кружным маршрутом, — недовольно проворчал отец, подпрыгивая на сиденье рядом со мной. — Надо было заночевать в Кентербери. Или хотя бы взять с собой пистолеты.
— Но мне не терпится увидеть этот твой новый парусник!
— Он пока еще не мой, — засмеялся отец. Отец мой — купец, человек сухопутный.
Морское судно для него — всего лишь бездушная необходимая вещь. Однажды он сказал: «Судно — это груда дерева и гвоздей. Сколоти их по-другому, и ты построишь себе приличный дом».
— Что это хоть за судно? — настаивал я. — Бриг? Баркентина?
Отец вздохнул. Он держал тросточку на коленях, вертя ее в руках.
— Кажется, шхуна. И выкрашена в черный цвет, если тебе это интересно.
При лунном освещении лицо его было бледным. Казалось, его знобит.
Наша карета прогрохотала по мосту около Алкхэма.
— Оно стоит на якоре на реке Стаур, — добавил отец.
— У нее есть марсели?
— Марсели? Наверное, есть. И громадная носовая фигура тоже, — успокоил меня отец.
По мосту карета проволоклась, как ящик с деревяшками. Послышался крик кучера, щелкнул кнут, скрипя осями, карета одолела поворот. Напротив спал наш безмолвный попутчик, он занимался этим важным делом с Кентербери.
Это был джентльмен, но совсем крохотный. Тщательно одетый, аккуратно причесанный, весь сияющий, он казался куклой, которую ребенок, играя, одел в серый костюм и посадил в карету. Отцу приходилось сутулиться, чтобы не задевать макушкой потолок кареты, а наш попутчик сидел совершенно прямо в своей высокой бобровой шапке. Ножки он держал прижатыми одна к другой, башмачки вместе, под ногами деревянный сундучок, обитый кожей. Миля за милей оставались позади — он хоть бы шевельнулся!
Я продолжал расспросы:
— А как она называется? Есть у нее имя?
— Конечно, Джон. Мне сказали, что она называется «Дракон».
Джентльмен чуть не свалился с сиденья.
— «Дракон»? — прошептал он. — Вы сказали «Дракон»?
Отец удивленно посмотрел на него.
— А почему это вас интересует? — спросил он. — Объясните, сэр.
— Значит, вы занимаетесь промыслом…— Джентльмен уставился в окошко.
— В чем дело? — Отец подался вперед. — Каким промыслом?
— Свободным промыслом. — Он прикрыл рот ладонью и сквозь пальцы прошептал: — Контрабандой.
— Идите к черту! — вспылил отец. — Вы кто такой, сэр? — Если бы карета была больше, он бы встал, выпрямился во весь рост и зашагал по ней, как по своей лондонской конторе. — Назовите себя! — потребовал он.
