Клиент всегда прав

Она сидела в аэропорту и вспоминала свое детство. Вокруг сновали озабоченные люди, то и дело объявляли прибытие и отбытие самолетов, в синем сентябрьском небе гудели мощные двигатели, но она ничего не видела и не слышала. Перед ней возникло счастливое лицо ее матери. Она никогда не забудет того лета, проведенного на Солнечном берегу. Она, мать и Алексей Степанович, которого ей представили в качестве ее будущего отчима, поехали по туристической путевке в Болгарию. До этого она никогда не видела моря. Гладкая, упругая кожа матери уже через пару дней покрылась ровным золотистым загаром. И это несмотря на то, что она была натуральной блондинкой. В ее ушах зазвучал ласково-наставительный голос матери, пишущей очередной пейзаж: «Вот это берлинская лазурь, видишь, какая она прозрачная и чистая? А это марс оранжевый. Правда, он восхитителен? Посмотри, как он сияет! Та-ак, — тон матери становится беспокойным, — здесь пойдет охра и коричневый, и тогда мы получим нужный переход. А если сверху положить хром…»

Улыбающиеся голубые глаза матери, красивый разрез которых сводил с ума мужчин, и нос с горбинкой — ей, маленькой девочке, казалось, что вся строгость и властность характера этой сказочной блондинки исходят от ее гордого профиля и немного жесткой линии губ, — в ее воображении были несколько размыты и смешивались с синевой моря, южных сумерек и тонкими очертаниями гор в утренние часы. Тогда мать носила широкие белые рубашки и парусиновые туфли. Подвитые белокурые пряди свободно падали на плечи, оттеняя их смуглую позолоту. Тогда она еще не была мадам Левицки, не посещала модных тусовок и не выставлялась в престижных галереях Мюнхена и Милана, Парижа и Нью-Йорка. Тогда она еще была ее мамой…

Сколько же лет прошло!

Она вздрогнула, услышав резкий голос матери — он становился таким, когда она спорила со своими друзьями-художниками, отстаивая свои убеждения: «Дали учил, что последние мазки должны быть максимально прозрачными, а потому наносить их следует более жидкой краской. Вы можете не слушать меня, но Дали-то!»

В застойные времена авангардистов не жаловали. В восьмидесятом году ей, родившейся в семье талантливой художницы и начинающего поэта, было пять лет. Это потом она узнала, что ее мать была одной из немногих молодых смелых художников, которые отстаивали свои убеждения, рискуя оказаться в психиатрической клинике. Мать увлекалась поэзией и сама писала стихи. Кроме того, она профессионально занималась скульптурой и даже сделала серию скульптур из глины, впрочем, так и не отлитых в бронзу.