После того, как я был избран на пост президента России, несколько крупных издательств обратились ко мне с просьбой продолжить воспоминания. Я всегда считал, что действующий политик не должен заниматься мемуарами, для этого существуют другие времена: пенсия, отставка — прекрасная пора для откровений и запоздалых признаний.
Но в августе 1991 года случился путч. Это событие потрясло страну, да, видимо, и весь мир. 19 августа мы были в одной стране, а 21 августа оказались совсем в другой. Три дня стали водоразделом между прошлым и будущим. События заставили меня взять диктофон, сесть за чистый лист бумаги и начать работу, как казалось мне, над книгой о путче. Мой английский друг Эндрю Нюрнберг, известный литературный агент, который помогал мне в работе над первой книгой, приехал в Москву. Был заключён договор на издание новой книги. Я надиктовал тогда несколько кассет, появились первые десятки исписанных страниц. Попросил детей, жену, чтобы и они, пока события в памяти, записали на диктофон свои впечатления. Мне удалось немного поработать во время отпуска. Но на этом все почти и кончилось. Я увидел, как убежало время вперёд. Да я его и сам торопил. Нелепо было писать о ГКЧП, о Крючкове, Лукьянове и Язове, когда уже начало работать правительство Гайдара, больше не стало СССР, Михаил Горбачёв ушёл в отставку. Я не успевал за событиями, да и не до книги уже было.
Тогда я написал письмо издателям, в котором сообщил, что, к своему глубокому сожалению, не смогу выполнить ранее данных обязательств и, если они по-прежнему заинтересованы в будущей книге, прошу перенести её издание на более поздний срок.
Я продолжал что-то диктовать, что-то записывать и править. Работал чаще всего по ночам, иногда в выходные дни, во время отпуска. Мне казалось, что все это будет прочитано читателями когда-то в будущем, не скоро.
Это «будущее» оказалось совсем рядом. В сентябре — октябре 93-го года в России произошли события, которые заставили меня вновь сесть за чистые листы бумаги, и через несколько недель я закончил рукопись. Я уверен в том, что именно сейчас, а не через год-два, должен рассказать, что же случилось со страной. Август-91 и октябрь-93 соединились в одну неразрывную цепь, разрушилась империя, мы стали свидетелями мучительного и жестокого прощания с целой эпохой.
Я заканчиваю свои преждевременные мемуары, прекрасно сознавая, что действующие лица этой книги — реальные люди. Мне предстоит вместе с ними работать, они, как и я, не уходят в отставку — мы будем и дальше встречаться, обсуждать текущие дела, принимать решения. Наверное, кому-то из них мои размышления покажутся неточными, у кого-то, может быть, книга вызовет негативную реакцию. Что ж, это нормально. Удобнее было бы обсуждать своих соратников, давать оценки событиям и людям, находясь в отставке. Это большое преимущество пенсионера-мемуариста.
