Жили-были, значит, мать с дочкой. Вернее, дочка жила, а мать просто была. Потом у дочки с ее мужиком заминка какая-то вышла, разругалися они там чего-то. Вот дочка забрала свой лаптоп, да к матери свалила обратно. Хотя матери-то она наоборот обещала, что более уж не вернется, как бы с намеком, что теперь мамаша должна об устройстве своей жизни подумать, не все же бытием сознание определять. А тут — здрасте! Причем тот-то, ну, бойфренд, с которым эта дочка жила, и не звонит даже! Прощения не просит, в ногах не валяется, будто так и надо. Сволочь.
Такая тут тоска на дочку накатила! Зарыдала она белугою, упала на диван травинкой скошенной… Мать на кухни выбегает, сигарету потушить не успела даже. Подходит к дочке, а та — мычит только в дикой депрессии. Ну, дела! Мать, конечно, хотела как-то дочку утешить. Все-таки дочка, а не чухонь посторонняя. Стала ей поучительные истории сказывать о том, какие вообще дела-то в жизни бывают. Стоит ли, мол, так заранее убиваться? Дочка как понаслушалась этих дел, так сразу замолчала, повернулась носом к стенке и уставилась в велюровую обивку, не мигая. Мать тогда совсем испугалась! Хотя уж к своему-то сороковнику могла бы сообразить, что не все дела можно вот так, с размаху на молодежь зеленую вываливать. Какое-то уважение должно оставаться у молодежи к старшему поколению?.. Дела-а…
Таким вот образом отстрадали они с вечера до полуночи, а потом уснули от усталости. Ранним утром сама собою стукнула им в головы одна общая мысль: «Сглазили!» Все точнехонько сходилось — все! Они даже догадалися, кто приблизительно такое над ними мог сотворить. Там особую догадливость даже напрягать не стоило. Просто мать спросила дочку: «Ты догадываешься, кто бы это мог сделать?» А дочка сощурила глаза и только кивнула в ответ, мол: «Даже сомневаться не моги!»
Про ту стерву глазливую, о которой мать с дочкой разом подумали, рассказывать — только время даром переводить. Она даже в нашем подъезде мужчину одного сглазила. О ней, чем меньше говорить, тем меньше сглаза будет.
Однако заметить следует, что это семейство, о котором разворачивается наше эпическое повествование, отродясь каким-то несчастливым по всем параметрам оказывалось. Вот хоть взять такой незначительный параметр, как фамилия. Вроде, нет никакой разницы, к примеру, если у вас фамилия Редькин или Водкин. Просто в обществе дополнительное веселье сразу намечается: «Водкину больше не наливать! А Редькину — редьки не доложили!» И всем весело, вы чувствуете себя центром общества, душой компании.
