— Распроклятая моя доля, господин кюре! Поневоле станешь чертыхаться, ко ли одни век ничего не делают, а другие век работают и коли всю жизнь спина саднит от вьючного седла!
— Терпи, Бенезе! Земное существование — лишь переход к иному бытию; в загробном мире богачи будут заместо ослов у бедных.
— И можно будет выбрать любого?
— Ну конечно!
— Раз так, я оставляю за собой толстяка Дамаза: вы ведь знаете его, Дамаза, который в прошлом году за должок пустил мое имущество с молотка. Значит, он у меня будет заместо осла! Боже праведный! От одной мысли у меня уже полегчало на душе… Да полно, так ли это? Кто сказал, что на том свете…
— Руманиль, славный наш Руманиль, когда еще был жив и составлял календари.
— Сам Руманиль сказал? Ну, тогда это так же верно, как евангельское слово. Большое вам спасибо, господин кюре.
— Ступай, Бенезе. Мужайся!
И Бенезе, исполнившись доверия и бодрости, снова взялся за мотыгу.
Солнце, казалось ему, сияло ярче прежнего, земля для него стала краше. Дело было весной, и Бенезе, хотя ему из всех окрестных угодий принадлежал только каменистый участок, на который при торгах не нашлось покупателя, окинул радостным взглядом ярко зеленевшие поля и отлогие холмы, белоснежные, словно по ним разостлали свежевымытое белье со всей округи, так густо поросли они миндальными деревьями, сгибавшимися под тяжестью цвета.
«Вот славно! — думал он. — Только бы хорошая погода продержалась да пчелки нас не подвели бы, — и нам хватит миндаля и меда для сластей к рождественской вечере».
И он ретиво взялся за работу.
У него было живое воображение. В молодости он ходил в пастухах; поэтому слова Руманиля, на которые сослался кюре, сладостная надежда гонять когда-нибудь по лучезарным дорогам рая толстяка Дамаза, обреченного из мучителя стать на небесах его вьючным ослом, внезапно породила у Бенезе смелые мечты. Он говорил себе:
«А ведь и впрямь лучше быть бедным! Толстосумы — те сладко едят, а не понимают, что им рано или поздно придется за это расплачиваться! Тем хуже для них, черта с два! Каждому свой черед, так и надо!»
И Бенезе не на шутку радовался тому, что он сумел остаться бедняком, тогда как остолоп Дамаз…
Лучезарные дороги рая, окаймленные ярко-зелеными кустами, в которых там и сям, взамен цветов, сияли звезды, виделись ему отчетливо, как наяву. Дамаз рысцой бежал по ним, а Бенезе, оседлав Дамаза, все еще, несмотря на отвислые уши и жесткую шерсть, походившего на прежнего толстяка, подгонял его:
— Эй, живей, Дамаз! Беги шибче, это верное средство спустить лишний жир! С тебя небось не пот будет лить, а червонцы!
