Мастер - Николай Иванович Леонов

Мастер

Он вошел в квартиру, а грабитель стоял за дверью. Тот услышал шаги хозяина и был наготове. А того, что было потом, актер так и не узнал...Он лежал с разбитым черепом, а нашедшие в нем приют великие образы погасли. Растаяли во тьме. Навсегда...

Читать Мастер (Леонов) полностью

ПРОЛОГ

– Ну, вот и все, – сказал начальник краевого управления. – Ну, вот и пора распрощаться, Михеев. Скатертью дорога, так сказать! Три дня вам на сборы. На тары, на бары. На всякую раскачку. Потом дорога поездом – и на шестой, по месту новой службы, как часы.

Он рассуждал-прикидывал, будто это касалось его: и перевод в Москву, и железнодорожный контейнер, и всякое такое, сопряженное с отъездом. Он фантазировал, что бы сделал он в положении Михеева. Внешне это был совет о том, о сем, а по сути, рассуждение насчет того, как бы он повел себя, заполучи перевод в столицу. Первым делом он бы собирался три дня и три ночи, всласть и со смаком пакуя каждую щетку.

А Михееву хватило дня с избытком. Ну, день бы взял еще на всякий случай. Не более того. Отдел он передал заместителю, и делать ему здесь было нечего, в Краснодаре. Лишний день – это пытка. После смерти жены минуло много времени, но город, где, куда ни ступи, все связано с ней, не перестал быть источником печальных воспоминаний.

Он просился куда угодно, лишь бы отсюда подальше. Так и написано в рапорте синим по белому. И начальник его читал, от него-то рапорт пошел вверх, переходя из рук в руки. А оттуда спустили взамен другую бумагу, и она также передавалась из рук в руки – только в обратном порядке. Это там, в министерстве, решили по поводу Москвы. Он, Михеев, узнал и подумал: ну что ж, это кстати – в Москве его дочь и внучата, – пожалуй, ему повезло.

– Там-то вы в Лужники. Там уж все матчи, – проговорился начальник.

Он все-таки слегка завидовал Михееву доброй завистью старого друга.

– Там двое внучат, в Москве. Такие подрастают сорванцы, – возразил Михеев, защищаясь.

– Ну да? За «Динамо»-то вы болеете? Не станете же отрицать?

– Разумеется.

Сказал он просто так, стараясь не обидеть. А ему давно не до футбола. Это была какая-то другая страна – футбол. Веселая и беспечная. Но ему там места не нашлось. Не подошел он как-то.

– Ваши документы.

Наконец-то он с ними расстался, начальник.

– Ну что ж, счастливого пути и всяческих успехов, – сказал он, поднимаясь и долго не отпуская михеевскую руку.

Потом Михеев зашел в хозчасть и сдал пистолет.

– Пока займитесь утюгом. Для тренировки. Чтобы кисть не отвыкла. Вытяните руку с утюгом и так подержите, – сказал начальник хозчасти, составляя акт о сдаче оружия.

Михеев расписался, где положено, и вышел на улицу. Здесь его поджидали. Напротив, через улицу, стоял пожилой мужчина в новом двубортном пиджаке и полосатом галстуке. Он привалился плечом к стволу приземистой катальпы и угрюмо смотрел на Михеева. Его глаза сидели глубоко под густыми бровями; издали просто темнели глазные впадины, и было трудно разобрать, куда смотрит их хозяин. Но Михеев знал точно: взгляд принадлежит ему. Большие мягкие листья катальпы висели почти над головой мужчины, как мягкие собачьи уши, и ствол ее, казалось, поскрипывал под тяжестью его плеча – такая сила угадывалась под пиджаком.