Посвящается моей маме — Нине Николаевне, отцу — Николаю Ивановичу, брату — Константину, бабушкам — Анне, Елизавете, Ольге, Клавдии, дедам — Николаю, Ивану, Спиридону, друзьям — Дмитрию, Виктору («Рыжему»), Юрию («Кузе»), Игорю («Поварешке»), Юрию («Сметане») и его брату Юрию, Любе, Лилии, Марине («Мане»), Павлу, Андрею («Воробе»).
Я не хотел туда ехать. Не хотел возвращаться. Хотя бы еще несколько лет. Но официальное письмо «…прибыть для окончательного решения…» не предусматривало отсрочки. Чагудай ждал меня.
— Надо ехать.
Жена вздохнула.
Я повторил:
— Надо ехать…
— Что ж…, — кивнула, — Раз надо…
И отвернулась. Потащила из кармана халата платочек.
Старший глянул вопросительно: «Не возьмешь с собой?»
«Не возьму».
В ногу вцепилась младшая, затараторила:
— Папка, папка, не уезжай… Папка, папка, возьми с собой… Папка, а что ты мне привезешь?…
Я поднял дочку на руки:
— Привезу, привезу…
— А что, что привезешь?
Жена, промокнув платочком глаза, грустно улыбнулась:
— Привези ей брусники. В Чагудае она такая большая и вкусная…
— А тебе?
Она не ответила. Она не хотела меня отпускать. В Чагудай.
Старший ушел в свою комнату. Младшая спрыгнула на пол, вьется вокруг:
— Папка, привези брусники… Папка, привези брусники…
— Привезу… Привезу… Привезу…
Это стучат колеса. Поезд дальнего следования. Мимо купе прошел пожилой проводник. За ним идет второй, молоденький, просматривает билеты:
— Вам, значит, до Кольцовки?
— Почти…
— Это как?
— В Чагудай.
Молоденький наморщил лоб:
— Такой станции нет.
— Я знаю.
— И у вас в билете написано «Кольцовка».
— Я знаю.
Молоденький ладонью, как утюгом, разгладил морщины:
— А… вам, верно, еще потом от Кольцовки добираться?
— Так и есть.
Теперь уже наморщил нос:
— В такую даль ехать и потом еще с пересадками — муторно это…
— Да уж…
— Счастливого пути.
— Спасибо.
Молоденький проводник перешел в другое купе. Однако через минуту заглянул снова:
— Как вы сказали называется этот ваш Чаг… Чуг…
— Чагудай.
— Забавное слово.
— Кому как…
— Счастливого пути.
— Спасибо.
Чагудай… Чагудай… Чагудай…
Наверное, когда слышишь впервые, это слово действительно звучит забавно, странно. Но для меня оно совсем обыденное, такое же простое, как «мама», «хлеб», «соль». «Чагудай» — это все, что в детстве находилось рядом со мной, вокруг меня. Мой дом — серая пятиэтажка. Между ней и соседними — мой двор. И моя улица «Державная». И еще близкие — «Болотная», «Марьин тупик», «Раздольная». И дальние улицы — «Первая заводская», «Вторая»…
С левой руки — болото в кочках и камышах, немного чистой воды. С правой — завод в черно-рыжем облаке дыма. В болото упирается «Болотная», в завод — «Первая заводская». А еще есть «Круговая». Она огибает завод и выходит на дорогу к железнодорожной станции «Кольцовка». Туда ходит автобус. Прямо от проходной завода и до перрона. По виляющей между холмами дороге. Два часа.
