Я бы никогда не пошла к Энни Ричмонд, если бы меня не допекла Нина.
— Седрик на тебя совсем не обращает внимания, — сказала она, запихивая платья в чемодан.
— Седрик занят своей карьерой, — возразила я. — Мы поженимся, как только он зарегистрируется в качестве кандидата.
— Ну еще бы, у женатого кандидата больше шансов на выборах, чем у холостяка, — заметила Нина. — Но он не должен оставлять тебя одну надолго. Ты только что вернулась с курорта, выглядишь потрясающе — другой бы ни на шаг от тебя не отходил, а этот сухарь уже помчался на очередное политическое сборище.
— У нас с ним чудные отношения. А эта, между прочим, моя. — Я вытащила желтую блузку, которую она успела незаметно засунуть в чемодан. — Седрик положительно влияет на меня.
— С ним ты стала занудой, — сказала Нина. — А ведь в компании с тобой бывало так весело, когда ты с половиной Лондона шашни водила.
— Мне нужна цель в жизни, — возразила я. — Я не хочу в один далеко не прекрасный день умереть в Челси в чужой постели.
Подойдя к зеркалу, Нина положила на лицо крем-пудру.
— Ты куда это собралась? — спросила я.
— Домой. Не хочу, чтобы мамаша опять ворчала, что у меня бледный вид. A завтра я с одним таким красавчиком встречаюсь! Что, завидно стало?
— Ничуть, — солгала я. — Когда девушка помолвлена, приходится кое от чего отказываться.
— Ага, например, от развлечений. Сухарь думает, что, раз он с тобой обручился, он может теперь тебя ни во что не ставить. А я думаю, ты просто должна пойти к Энни Ричмонд. У нее сегодня будет этот ее фантастический кузен. Если бы он за тебя взялся, ты бы своего сухаря сразу забыла.
— Не называй его так, — возмутилась я. — И вообще у меня нет больше ничего общего с компанией Энни Ричмонд.
Нина многозначительно хмыкнула.
— Ты хочешь сказать, это у Седрика нет с ними общего. Знаешь, ты потому и не идешь к ней, что боишься в кого-нибудь влюбиться. Если бы ты к Седрику и впрямь неровно дышала, ты бы не побоялась.
Когда она ушла, я впала в уныние. Вчера в надежде на свидание с Седриком я вымыла голову, побрила ноги и сделала маникюр. Поскучав немного, я принялась за уборку квартиры и за стирку блузок, заляпанных пятнами от крема.
Взглянув на фотографию Седрика на столике у кровати, я в который раз подумала, как он все-таки хорош. Потом я взяла книжку о консервативной партии и почитала немного. Скучища была такая, что я чуть не заснула. Ровно в десять — как он и обещал — позвонил Седрик.
— Какое блаженство слышать тебя, любимый, — проворковала я, преисполнившись нежности. — Как твои дела?
