По издавна заведенной привычке шеф-демиург Аристарх Новожилов намерен был отправиться на отдых в один из заповедников Объекта (Теночтитлан, Кремль, Шамбала, Критский Лабиринт, Мекка…) и уже раскладывал на рабочем столе зодиакальный пасьянс, дабы определить: куда и в когда именно. Но старый друг и соратник Савва Ф. Бычин, приволокший последние бумаги на подпись, буквально схватил его за руку, настоятельно рекомендуя тупики так называемой «дурной бесконечности», созданной воображением смертных.
— Ни о чём не надо думать! — восторженно орал он, полагая это главным козырем своей рекламной аргументации. — Приключения тела — без тени риска и при полном отсутствии душевных усилий! Не нравится Тебе беллетристика — дуй в видеоряд. Презираешь эти модные штучки — Ты с Тобой, есть старые добрые комиксы. Есть, наконец, песни средневековых бардов — они тоже в достаточной степени вариативны. Главное — забраться в тупик, на обочину мысли, подальше от вечных тем и проклятых вопросов, а куда конкретно сворачивать — не имеет никакого значения!
И Аристарх, измотанный свершениями и неудачами последнего года Перестройки, сдался. Просто не было сил спорить. Да и незачем. Действительно: какая разница, где отдыхать? Он растолкал созвездия на места и впервые изменил своему обыкновению.
* * *
Свернув наудачу с магистральной тропы бродячих сюжетов, Аристарх оказался в мире средневековых рыцарских сказок и вскоре набрёл на место, показавшееся ему сущим раем для беспечного отпускника.
Здесь было всё.
Были солнечные опушки дубрав, постепенно переходившие в угрюмые колючие дебри. Были живописные скалы — мечта альпиниста, — прорезанные парочкой глубоких ущелий. Был неприступный Чёрный Замок на одной из вершин, видимый отовсюду и видящий всё, безоговорочно довлеющий над окрестностями.
К окрестностям примыкали: море, с одной стороны ласково лижущее уютный песчаный пляжик, а с другой методически бьющее пенными валами в отвесный гранит; длинный, высунутый горизонтом, язык пустыни — с барханами, пересохшими или отравленными колодцами и миражами; отделённая от пустыни горелыми буреломными гривами непроходимая трясина с чахлыми деревцами и обманчиво твёрдыми кочками, рясно обсыпанными на удивление крупной клюквой; наконец, широкая излучина большой спокойной реки, текущей неизвестно откуда неизвестно куда (в море она, по крайней мере, в пределах видимости, не впадала).
Украшением окрестностей служил королевский дворец. Анемично-весёлый, пёстрый от разноцветных флагов и вымпелов на белоснежных шпилях, окружённый кудрявыми гектарами зелёных насаждений, он скромно возвышался над излучиной, с показным равнодушием обратив к Чёрному Замку тылы своих административных и хозяйственных служб. А за пределами дворцовых парков, обнесённых кованой узорной оградой, раскинулись квадраты возделанных полей, обширные пятна пастбищ да пять-семь селений с красиво покосившимися ветхими домиками и такими же заборами.
